Неточные совпадения
Боярин приподнялся, лицо его покрылось живым румянцем, его жадные взоры, устремленные на дверь хижины, горели нетерпением… Священник вошел, и чрез несколько минут на оживившемся лице примиренного с
небесами изобразилось кроткое веселие и спокойствие праведника: господь допустил его произнести молитву: «Днесь, сыне божий, причастника мя приими!» Он соединился с своим искупителем; и когда глаза его
закрылись навеки, Митя, почтив прах его последним целованием, сказал тихим голосом...
Неточные совпадения
Хотя был всего девятый час в начале, но
небо до такой степени
закрылось тучами, что на улицах сделалось совершенно темно.
И потому в два часа ночи, едва только
закрылся уютный студенческий ресторан «Воробьи» и все восьмеро, возбужденные алкоголем и обильной пищей, вышли из прокуренного, чадного подземелья наверх, на улицу, в сладостную, тревожную темноту ночи, с ее манящими огнями на
небе и на земле, с ее теплым, хмельным воздухом, от которого жадно расширяются ноздри, с ее ароматами, скользившими из невидимых садов и цветников, то у каждого из них пылала голова и сердце тихо и томно таяло от неясных желаний.
Окна эти обрамливались еще резными, ярко же раскрашенными наличниками и зелеными ставнями, которые никогда не
закрывались, потому что зимой крепкий домик не боялся холода, а отец протопоп любил свет, любил звезду, заглядывавшую ночью с
неба в его комнату, любил лунный луч, полосой глазета ложившийся на его разделанный под паркет пол.
В третий день окончилась борьба // На реке кровавой, на Каяле, // И погасли в
небе два столба, // Два светила в сумраке пропали. // Вместе с ними, за море упав, // Два прекрасных месяца затмились // Молодой Олег и Святослав // В темноту ночную погрузились. // И
закрылось небо, и погас // Белый свет над Русскою землею, // И. как барсы лютые, на нас // Кинулись поганые с войною. // И воздвиглась на Хвалу Хула, // И на волю вырвалось Насилье, // Прянул Див на землю, и была // Ночь кругом и горя изобилье:
Ида знала эту доску, знала, что за нею несколько выше скоро выдвинется другая, потом третья, и каждая будет выдвигаться одна после другой, и каждая будет, то целыми тонами, то полутонами светлей нижней, и, наконец, на самом верху, вслед за полосами, подобными прозрачнейшему розовому крепу, на мгновение сверкнет самая странная — белая, словно стальная пружина, только что нагретая в белокалильном пламени, и когда она явится, то все эти доски вдруг сдвинутся, как легкие дощечки зеленых жалюзи в окне опочивального покоя, и плотно
закроются двери в
небо.