Неточные совпадения
Но долговременное рабство навеки умертвило там сердца людей; грубый слух не внимал уже сладкому
имени свободы, и
Герои Российские увидели, что им надлежало думать только о славе Екатерины.
Монархиня щадила жизнь людей; надеялась, что враг покорится; но когда Военачальник произнес Ее
именем решительное слово,
Герои вошли в крепость по трупам неприятелей.
Но увидев впереди знамена Екатерины, услышав
имя Суворова, в первый раз показал тыл нашим союзникам. В сей-то незабвенный день Австрийцы узнали чудесного Суворова; и когда, чрез десять лет после того, надлежало им против храбрых Республиканцев поставить вождя крепкого, они, забыв народную гордость свою, требовали
Героя Рымникского.
Сии
Герои стремились возобновить прежнюю славу свою в каменистом отечестве Финнов и доказать миру, что стража Монархов' Российских достойна своего
имени и сана.
Взятием Варшавы заключил при Екатерине подвиги свои
Герой, которого
имя и дела гремят еще в Италии и на вершинах Альпийских; на которого еще взирает изумленная им Европа, хотя мы уже осыпали цветами гроб его — цветами, не кипарисами; ибо смерть великого Воина, который полвека жил для славы, есть торжество бессмертия и не представляет душе ничего горестного.
Екатерина Завоевательница стоит на ряду с первыми
Героями вселенной; мир удивлялся блестящим успехам Ее оружия — но Россия обожает Ее уставы, и воинская слава Героини затмевается в Ней славою Образовательницы государства. Меч был первым властелином людей, но одни законы могли быть основанием их гражданского счастья; и находя множество
Героев в Истории, едва знаем несколько
имен, напоминающих разуму мудрость законодательную.
Во граде Святого Петра воскресали для них священные тени
Героев и мудрецов Греческих; во граде Святого Петра юные сердца их бились при
имени Термопил и Маратона; во граде Святого Петра они беседовали с Платоном и Ксенофонтом; воображая древнюю славу Греции, стремились душою к святым местам ее; воображая настоящее унижение страны их, радовались пребыванию своему в стране великих дел и
Героев.
Все старшие служащие носили
имена героев и государственных людей: Скобелев, Гурко, Радецкий, Александр Македонский и так далее. Они отвечали только на эти прозвища, а их собственные имена были забыты. Так и в книгах жалованье писалось:
Об этом спрашивает молодая женщина, «пробужденная им к сознательной жизни». Он все откроет ей, когда придет время… Наконец однажды, прощаясь с нею перед отъездом в столицу, где его уже ждет какое-то важное общественное дело, — он наклоняется к ней и шопотом произносит одно слово… Она бледнеет. Она не в силах вынести гнетущей тайны. Она заболевает и в бреду часто называет его имя,
имя героя и будущего мученика.
Но в бурях битв не думал Измаил. // Сыскать самозабвенья и покоя. // Не за отчизну, за друзей он мстил, — // И не пленялся
именем героя; // Он ведал цену почестей и слов, // Изобретенных только для глупцов! // Недолгий жар погас! душой усталый, // Его бы не желал он воскресить; // И не родной аул, — родные скалы // Решился он от русских защитить!
— О! да; и не я одна; мы все, женщины, гораздо решительное вас, господ мужчин, присвоивших себе, не знаю к чему,
имя героев, характер твердый, волю непреклонную; мы лучше вас, мы способны глубже чувствовать, постояннее любить и даже храбрее вас.
Неточные совпадения
— Княгиня сказала, что ваше лицо ей знакомо. Я ей заметил, что, верно, она вас встречала в Петербурге, где-нибудь в свете… я сказал ваше
имя… Оно было ей известно. Кажется, ваша история там наделала много шума… Княгиня стала рассказывать о ваших похождениях, прибавляя, вероятно, к светским сплетням свои замечания… Дочка слушала с любопытством. В ее воображении вы сделались
героем романа в новом вкусе… Я не противоречил княгине, хотя знал, что она говорит вздор.
Пропал бы, как волдырь на воде, без всякого следа, не оставивши потомков, не доставив будущим детям ни состояния, ни честного
имени!»
Герой наш очень заботился о своих потомках.
Мы будем нашего
героя // Звать этим
именем.
— Самсон! Самсон Самгин, — вот! Это не плохо!
Имя библейского
героя, а фамилия, — фамилия у меня своеобразная!
Леонтий был классик и безусловно чтил все, что истекало из классических образцов или что подходило под них. Уважал Корнеля, даже чувствовал слабость к Расину, хотя и говорил с усмешкой, что они заняли только тоги и туники, как в маскараде, для своих маркизов: но все же в них звучали древние
имена дорогих ему
героев и мест.