Неточные совпадения
Славный майор Фаддей Громилов, который знал людей не хуже «Военного устава», и воеводский товарищ Прямодушии, которого длинный орлиный нос был неоспоримым знаком наблюдательного духа, часто
говаривали капитану Радушину: «Сын твой родился в сорочке: что взглянешь, то полюбишь его!» Это доказывает, между прочим, что старики наши, не зная Лафатера, имели уже понятие
о физиогномике и считали дарование нравиться людям за великое благополучие (горе человеку, который не умеет ценить его!)…
— Я уж не
говорю о капитане. Он ненавидит меня давно, и за что — не знаю; но даже отец твой… он скрывает, но я постоянно замечаю в лице его неудовольствие, особенно когда я остаюсь с тобой вдвоем, и, наконец, эта Палагея Евграфовна — и та на меня хмурится.
Неточные совпадения
Янковский был, правда, первым учеником в нашей гимназии, но… мы никогда не преклонялись перед первыми учениками и медалистами. Теперь он студент, «подающий блестящие надежды». «Голова, —
говорил о нем
капитан почтительно. — Будущий Пирогов, по меньшей мере».
Вечером у них собралось довольно большое общество, и все больше старые военные генералы, за исключением одного только молодого
капитана, который тем не менее, однако, больше всех
говорил и явно приготовлялся владеть всей беседой. Речь зашла
о деле Петрашевского, составлявшем тогда предмет разговора всего петербургского общества. Молодой
капитан по этому поводу стал высказывать самые яркие и сильные мысли.
Ромашов несвязно, но искренно и подробно рассказал
о вчерашней истории. Он уже начал было угловато и стыдливо
говорить о том раскаянии, которое он испытывает за свое вчерашнее поведение, но его прервал
капитан Петерсон. Потирая, точно при умывании, свои желтые костлявые руки с длинными мертвыми пальцами и синими ногтями, он сказал усиленно-вежливо, почти ласково, тонким и вкрадчивым голосом:
— Не дам, сударь! — возразил запальчиво Петр Михайлыч, как бы теряя в этом случае половину своего состояния. — Сделайте милость, братец, — отнесся он к
капитану и послал его к какому-то Дмитрию Григорьичу Хлестанову, который
говорил ему
о каком-то купце, едущем в Москву.
Капитан сходил с удовольствием и действительно приискал товарища купца, что сделало дорогу гораздо дешевле, и Петр Михайлыч успокоился.
— Вас, впрочем, я не пущу домой, что вам сидеть одному в нумере? Вот вам два собеседника: старый
капитан и молодая девица, толкуйте с ней! Она у меня большая охотница
говорить о литературе, — заключил старик и, шаркнув правой ногой, присел, сделал ручкой и ушел. Чрез несколько минут в гостиной очень чувствительно послышалось его храпенье. Настеньку это сконфузило.