Неточные совпадения
В одну из таких минут, когда неведомые до тех пор мысли и чувства всплывали из глубины его темной
души, как искорки из глубины темного моря, он разыскал на палубе
Дыму и спросил...
Бедного
Дыму сильно тошнило, и он кричал, что это проклятое море вывернет его наизнанку, и заклинал Христом-богом, чтобы корабль пристал к какому-нибудь острову, и чтоб его,
Дыму, высадили хоть к дикарям, если не хотят загубить христианскую
душу.
— Не пойду, — сказал
Дыма решительно. — Бог создал человека для того, чтобы он ходил и ездил по земле. Довольно и того, что человек проехал по этому проклятому морю, которое чуть не вытянуло
душу. А тут еще лети, как какая-нибудь сорока, по воздуху. Веди нас пешком.
Правду сказать, — все не понравилось Матвею в этой Америке.
Дыме тоже не понравилось, и он был очень сердит, когда они шли с пристани по улицам. Но Матвей знал, что
Дыма — человек легкого характера: сегодня ему кто-нибудь не по
душе, а завтра первый приятель. Вот и теперь он уже крутит ус, придумывает слова и посматривает на американца веселым оком. А Матвею было очень грустно.
Прежний Матвей уже умер, и умер
Дыма, и умерла ваша прежняя вера, и сердце у вас станет другое, и иная
душа, и чужая молитва…
Матвей вспомнил, что раз уже
Дыма заговаривал об этом; вспомнил также и серьезное лицо Борка, и презрительное выражение его печальных глаз, когда он говорил о занятиях Падди. Из всего этого в
душе Матвея сложилось решение, а в своих решениях он был упрям, как бык. Поэтому он отказался наотрез.
— Слушай ты,
Дыма, что тебе скажет Матвей Лозинский. Пусть гром разобьет твоих приятелей, вместе с этим мерзавцем Тамани-голлом, или как там его зовут! Пусть гром разобьет этот проклятый город и выбранного вами какого-то мэра. Пусть гром разобьет и эту их медную свободу, там на острове… И пусть их возьмут все черти, вместе с теми, кто продает им свою
душу…
Снова вбежав в сарай, я нашел его полным густейшего дыма, в дыму гудело, трещало, с крыши свешивались, извиваясь, красные ленты, а стена уже превратилась в раскаленную решетку.
Дым душил меня и ослеплял, у меня едва хватило сил подкатить бочку к двери сарая, в дверях она застряла и дальше не шла, а с крыши на меня сыпались искры, жаля кожу. Я закричал о помощи, прибежал Хохол, схватил меня за руку и вытолкнул на двор.
Неточные совпадения
Еремеевна. Я и к нему было толкнулась, да насилу унесла ноги.
Дым столбом, моя матушка!
Задушил, проклятый, табачищем. Такой греховодник.
— Стрела бежит, огнем палит, смрадом-дымом
душит. Увидите меч огненный, услышите голос архангельский… горю!
И долго я лежал неподвижно и плакал горько, не стараясь удерживать слез и рыданий; я думал, грудь моя разорвется; вся моя твердость, все мое хладнокровие — исчезли как
дым.
Душа обессилела, рассудок замолк, и если б в эту минуту кто-нибудь меня увидел, он бы с презрением отвернулся.
Ну вот и день прошел, и с ним // Все призраки, весь чад и
дым // Надежд, которые мне
душу наполняли.
«Да, темная
душа», — повторил Самгин, глядя на голую почти до плеча руку женщины. Неутомимая в работе, она очень завидовала успехам эсеров среди ремесленников, приказчиков, мелких служащих, и в этой ее зависти Самгин видел что-то детское. Вот она говорит доктору, который, следя за карандашом ее, окружил себя густейшим облаком
дыма: