Неточные совпадения
Микеша не ответил и только крепче налег на весла, так что они застонали
в уключинах… Лодка взмыла вперед, под килем забились и зажурчали ленские волны. Высокие
горы как будто дрогнули и тихо
двинулись назад… Темные крыши Титаринского станка скоро потонули за мысом.
— Гляди, вон там, под
горой, Островский идет, — сказал мне ямщик, указывая вдаль. Вглядевшись пристально
в пеструю полоску другого берега, я действительно увидел на воде тихо двигавшуюся лодочку, а по камням, часто теряясь между ними,
двигалась, как муравей, черная точка. Это Островский тащил лодку лямкой.
— Ну, ин, видно, так, — равнодушно подтверждали ямщики. Некоторое время они следили за поворачивавшимися огнями парохода, как бы обсуждая, что принесет им с собою эта редкая еще на Лене новинка: облегчение суровой доли и освобождение или окончательную гибель… Оба огня на кожухах исчезли, и только три звездочки на мачтах
двигались еще некоторое время
в черной тени высоких береговых
гор… Потом и они угасли… Над Леной лежала непроницаемая ночь, молчаливая и таинственная…
Неточные совпадения
Был белый утренний час;
в огромном лесу стоял тонкий пар, полный странных видений. Неизвестный охотник, только что покинувший свой костер,
двигался вдоль реки; сквозь деревья сиял просвет ее воздушных пустот, но прилежный охотник не подходил к ним, рассматривая свежий след медведя, направляющийся к
горам.
Он ушел, и комната налилась тишиной. У стены, на курительном столике
горела свеча, освещая портрет Щедрина
в пледе; суровое бородатое лицо сердито морщилось,
двигались брови, да и все, все вещи
в комнате бесшумно
двигались, качались. Самгин чувствовал себя так, как будто он быстро бежит, а
в нем все плещется, как вода
в сосуде, — плещется и, толкая изнутри, еще больше раскачивает его.
Все молчали, глядя на реку: по черной дороге бесшумно
двигалась лодка, на носу ее
горел и кудряво дымился светец, черный человек осторожно шевелил веслами, а другой, с длинным шестом
в руках, стоял согнувшись у борта и целился шестом
в отражение огня на воде; отражение чудесно меняло формы, становясь похожим то на золотую рыбу с множеством плавников, то на глубокую, до дна реки, красную яму, куда человек с шестом хочет прыгнуть, но не решается.
«Ночью писать, — думал Обломов, — когда же спать-то? А поди тысяч пять
в год заработает! Это хлеб! Да писать-то все, тратить мысль, душу свою на мелочи, менять убеждения, торговать умом и воображением, насиловать свою натуру, волноваться, кипеть,
гореть, не знать покоя и все куда-то
двигаться… И все писать, все писать, как колесо, как машина: пиши завтра, послезавтра; праздник придет, лето настанет — а он все пиши? Когда же остановиться и отдохнуть? Несчастный!»
Полноводье еще не сбыло, и река завладела плоским прибрежьем, а у крутых берегов шумливо и кругами омывали подножия
гор.
В разных местах, незаметно, будто не
двигаясь, плыли суда. Высоко на небе рядами висели облака.