Неточные совпадения
Еврейский мальчик, бежавший
в ремесленное училище; сапожный ученик с выпачканным лицом и босой, но с большим сапогом
в руке; длинный верзила, шедший с кнутом около воза с глиной; наконец, бродячая собака, пробежавшая мимо меня с опущенной головой, — все они, казалось мне, знают, что я — маленький мальчик,
в первый раз отпущенный матерью без провожатых, у которого, вдобавок,
в кармане лежит огромная сумма
в три гроша (полторы копейки).
Неточные совпадения
Он знал, что Сонька была продана одному из скупщиков живого товара ее же матерью, знал много унизительных, безобразных подробностей о том, как ее перепродавали из
рук в руки, и его набожная, брезгливая, истинно
еврейская душа корчилась и содрогалась при этих мыслях, но тем не менее любовь была выше всего.
Пока я рассматривал гробницу, удивляясь странному назначению окна, на гору вбежал запыхавшийся и усталый Валек.
В руках у него была большая
еврейская булка, за пазухой что-то оттопырилось, по лицу стекали капли пота.
Она собиралась молиться, вынула свой образок и только что хотела приладить его где-нибудь
в уголку, как слова Розы напомнили ей, что она —
в еврейском помещении. Она стояла
в нерешительности, с образком
в руках. Роза все смотрела на нее и потом сказала:
Справив все, что мне нужно было
в местечке, я перекусил на скорую
руку в заезжем доме фаршированной
еврейской щукой, запил ее прескверным, мутным пивом и отправился домой. Но, проезжая мимо кузницы, я вспомнил, что у Таранчика давно уже хлябает подкова на левой передней, и остановился, чтобы перековать лошадь. Это заняло у меня еще часа полтора времени, так что, когда я подъезжал к перебродской околице, было уже между четырьмя и пятью часами пополудни.
В его тяжелой голове путались мысли, во рту было сухо и противно от металлического вкуса. Он оглядел свою шляпу, поправил на ней павлинье перо и вспомнил, как ходил с мамашей покупать эту шляпу. Сунул он
руку в карман и достал оттуда комок бурой, липкой замазки. Как эта замазка попала ему
в карман? Он подумал, понюхал: пахнет медом. Ага, это
еврейский пряник! Как он, бедный, размок!