И мы продолжали ходить вдоль забора, и он говорил мне о Белинском, о Герцене, посмеивался над Пушкиным и без
особого почтения говорил даже о царе. Помнится, мы тогда были в четвертом классе.
Императрица Елизавета Петровна
особое почтение имела к духовенству и очень часто приглашала во дворец членов Святейшего Синода, беседовала с ними и особенно, как мы знаем, приблизила к себе своего духовника Федора Дубянского. Это был человек внушительно-благообразной физиономии, обладавший даром слова и, что важнее, умевший пользоваться благоприятными для себя минутами.
Неточные совпадения
«Перед
особами высшего нас состояния должно показывать, что чувствуешь к ним
почтение, а с низшими надо обходиться особенно кротко и дружелюбно, ибо ничто так не отвращает от нас других, как грубое обхождение».
Не станем изображать читателю, как гости истребляли закуски, как приналегли они на желудочные, тминные, листовки и померанцевки, как задвигались и загремели стулья, с какими плотоядными улыбками расселись все на подобающее каждому место, как величественно священнодействовал у
особого стола клубный метрдотель Кирилла, направляя во все концы столов ряды лакеев с многоразличными яствами, за коими в порядке следовали многоразличные пития, — скажем только одно, что барон сидел на самом почетном месте, между Непомуком и князем Кейкулатовым, и что сам Кирилла никому не пожелал уступить честь прислуживать этим трем лицам: редкий и высший знак
почтения со стороны амбициозного Кириллы.
Пискунок состоял чем-то вроде добровольного адъютанта или ординарца при
особе своего плечистого соседа в кумачовой рубахе и в разговорах относился к нему с приятельским
почтением.
Такой ложемент из трех комнат с передней и ванной, и с
особым ходом из
особых сеней занял и Павел Николаевич Горданов. С него спросили за это десять рублей в сутки, — он не поторговался и взял помещение. Эта щедрость сразу дала Горданову вес и приобрела ему
почтение хозяина и слуг.
Без всякого сословного высокомерия мы не могли бы тогда признать за «босяками» какой-то
особой прерогативы, потому что мы уже воспитывали в себе высокое
почтение к знанию, таланту, личным достоинствам. Любой товарищ по гимназии — сын мещанина из вольноотпущенных — становился в наших глазах не только равным, но и выше нас потому, что он отлично учится, умен, ловок, хороший товарищ. А превратись он в «босяка», мы бы от этого одного не преисполнились к нему никогда особенным сочувствием или
почтением.