Неточные совпадения
И, не дожидаясь ответа, он начал шагать из угла в угол, постукивая палкой, слегка волоча левую ногу и, видимо, весь отдаваясь проверке
на себе психологического
вопроса. Потом опять
остановился против меня и сказал...
Мало — помалу, однако, сближение начиналось. Мальчик перестал опускать глаза,
останавливался, как будто соблазняясь заговорить, или улыбался, проходя мимо нас. Наконец однажды, встретившись с нами за углом дома, он поставил
на землю грязное ведро, и мы вступили в разговор. Началось, разумеется, с
вопросов об имени, «сколько тебе лет», «откуда приехал» и т. д. Мальчик спросил в свою очередь, как нас зовут, и… попросил кусок хлеба.
Счастливая особенность детства — непосредственность впечатлений и поток яркой жизни, уносящий все вперед и вперед, — не позволили и мне
остановиться долго
на этих национальных рефлексиях… Дни бежали своей чередой, украинский прозелитизм не удался; я перестрадал маленькую драму разорванной детской дружбы, и
вопрос о моей «национальности» остался пока в том же неопределенном положении…
Говорили, что протоиерей — обруситель возбудил уже
вопрос о снятии богородицы — католички… Теперь опальная статуя, освещенная утренними лучами, реяла над шумной и пестрой бестолочью базара. Было в ней что-то такое, отчего я сразу
остановился, а через минуту стоял
на коленях, без шапки, и крестился, подняв глаза
на мадонну.
Неточные совпадения
На лице ее не было никаких признаков безумия; напротив, глаза ее с бойкою проницательностью
останавливались на мне, и эти глаза, казалось, были одарены какою-то магнетическою властью, и всякий раз они как будто бы ждали
вопроса.
В раздумье
остановился он перед дверью с странным
вопросом: «Надо ли сказывать, кто убил Лизавету?»
Вопрос был странный, потому что он вдруг, в то же время, почувствовал, что не только нельзя не сказать, но даже и отдалить эту минуту, хотя
на время, невозможно.
Он вдруг
остановился среди комнаты, скрестив руки
на груди, сосредоточенно прислушиваясь, как в нем зреет утешительная догадка: все, что говорит Нехаева, могло бы служить для него хорошим оружием самозащиты. Все это очень твердо противостоит «кутузовщине». Социальные
вопросы ничтожны рядом с трагедией индивидуального бытия.
Чем важнее, сложнее был
вопрос, чем внимательнее он поверял его ей, тем долее и пристальнее
останавливался на нем ее признательный взгляд, тем этот взгляд был теплее, глубже, сердечнее.
Энергические и умные меры Смита водворили в колонии мир и оказали благодетельное влияние
на самих кафров. Они, казалось, убедились в физическом и нравственном превосходстве белых и в невозможности противиться им, смирились и отдались под их опеку. Советы, или, лучше сказать, приказания, Смита исполнялись — но долго ли, вот
вопрос! Была ли эта война последнею? К сожалению, нет. Это была только вторая по счету: в 1851 году открылась третья. И кто знает, где
остановится эта нумерация?