Неточные совпадения
Это
были первые разочарования: я кидался навстречу природе с доверием незнания, она
отвечала стихийным бесстрастием, которое мне казалось сознательно враждебным…
На этот раз она очень холодно
отвечала на мои ласки. В глазах ее не
было прежней взаимности, и, улучив удобную минутку, она попыталась ускользнуть. Меня охватил гнев. Ее поведение казалось мне верхом неблагодарности, и, кроме того, мне страстно хотелось вернуть наши прежние дружеские отношения. Вдруг в уме мелькнула дикая мысль, что она любила меня, пока ей
было больно, а мне ее жалко… Я схватил ее за хвост и перекинул себе через плечо.
— Что
будет? — переловят всех, как цыплят, —
ответил отец с горечью. — Все вы посходили с ума…
— Так… —
ответил он, — тебе до этого не может
быть дела… Ты — москаль.
— По — нимаю… —
ответил я, хотя, признаться, в то время понимал мало и
был озадачен. Впрочем, слова «вольного казацького роду» имели какое-то смутно — манящее значение.
Отвечать ему нужно
было быстро, монотонно и без запинок.
—
Был, —
ответил Казимир.
Кровь бросилась мне в голову. Я потупился и перестал
отвечать… В моей груди столпились и клокотали бесформенные чувства, но я не умел их выразить и, может
быть, расплакался бы или выбежал из класса, но меня поддержало сознание, что за мной — сочувствие товарищей. Не добившись продолжения молитвы, священник отпустил меня на место. Когда я сел, мой сосед Кроль сказал...
В эту минуту во всей его фигуре
было что-то твердое и сурово спокойное. Он, очевидно, знал, что ему делать, и шел среди смятенных кучек, гимназистов, как большой корабль среди маленьких лодок.
Отвечая на поклоны, он говорил только...
Я
ответил, что я племянник капитана, и мы разговорились. Он стоял за тыном, высокий, худой, весь из одних костей и сухожилий. На нем
была черная «чамарка», вытертая и в пятнах. Застегивалась она рядом мелких пуговиц, но половины их не
было, и из-под чамарки виднелось голое тело: у бедняги
была одна рубаха, и, когда какая-нибудь добрая душа брала ее в стирку, старик обходился без белья.
Только однажды, когда мы хватили через край и угостили смесью пива, вина и дрожжей, — он все-таки
выпил всю бутылку, но на вопрос о качестве
ответил...
— Все думаем, то
есть мыслим, —
ответило несколько голосов задорно. Учитель начинал раздражать.
— Долго рассказывать, да, может
быть, и не к чему, —
ответил он. — Просто пришелся не ко двору…
— Да, —
ответил я. — Но можно ли
быть уверенным, что это именно протоиерей?..
Но это
было мгновение… Я встретился с его взглядом из-под епитрахили. В нем не
было ничего, кроме внимательной настороженности духовного «начальника»… Я
отвечал формально на его вопросы, но мое волнение при этих кратких ответах его озадачивало. Он тщательно перебрал весь перечень грехов. Я
отвечал по большей части отрицанием: «грехов» оказывалось очень мало, и он решил, что волнение мое объясняется душевным потрясением от благоговения к таинству…
Я
был в последнем классе, когда на квартире, которую содержала моя мать, жили два брата Конахевичи — Людвиг и Игнатий. Они
были православные, несмотря на неправославное имя старшего. Не обращая внимания на насмешки священника Крюковского, Конахевич не отказывался от своего имени и на вопросы в классе упрямо
отвечал: «Людвиг. Меня так окрестили».
—
Было немножко, —
ответил я, — хотя дураком вы мне не казались…
— Н — нет, —
ответил я. Мне самому так хотелось найти свою незнакомку, что я бы с удовольствием пошел на некоторые уступки… Но… я бы не мог объяснить, что именно тут другое: другое
было ощущение, которым
был обвеян мой сон. Здесь его не
было, и в душе подымался укор против всякого компромисса. — Не то! — сказал я со вздохом.
— Может
быть, —
ответил я равнодушно.
Неточные совпадения
Хозяйка не
ответила. // Крестьяне, ради случаю, // По новой чарке
выпили // И хором песню грянули // Про шелковую плеточку. // Про мужнину родню.
— У нас забота
есть. // Такая ли заботушка, // Что из домов повыжила, // С работой раздружила нас, // Отбила от еды. // Ты дай нам слово крепкое // На нашу речь мужицкую // Без смеху и без хитрости, // По правде и по разуму, // Как должно
отвечать, // Тогда свою заботушку // Поведаем тебе…
Софья. Подумай же, как несчастно мое состояние! Я не могла и на это глупое предложение
отвечать решительно. Чтоб избавиться от их грубости, чтоб иметь некоторую свободу, принуждена
была я скрыть мое чувство.
— Об этом мы неизвестны, —
отвечали глуповцы, — думаем, что много всего должно
быть, однако допытываться боимся: как бы кто не увидал да начальству не пересказал!
— Если вы изволите
быть в нем настоятельницей, то я хоть сейчас готов дать обет послушания, — галантерейно
отвечал Грустилов.