Через несколько дней, действительно, по улицам прошел отряд
странных всадников на маленьких лошадках, в остроконечных шапках с бараньей мохнатой оторочкой.
Неточные совпадения
Самгин снимал и вновь надевал очки, наблюдая этот
странный бой, очень похожий на игру расшалившихся детей, видел, как бешено мечутся испуганные лошади, как
всадники хлещут их нагайками, а с панели небольшая группа солдат грозит ружьями в небо и целится на крышу.
Иногда казалось, что тяжкий дым фабричных труб имеет
странное свойство: вздымаясь и растекаясь над городом, он как бы разъедал его. Крыши домов таяли, исчезали, всплывая вверх, затем снова опускались из дыма. Призрачный город качался, приобретая жуткую неустойчивость, это наполняло Самгина
странной тяжестью, заставляя вспоминать славянофилов, не любивших Петербург, «Медного
всадника», болезненные рассказы Гоголя.
Мне сто раз, среди этого тумана, задавалась
странная, но навязчивая греза: «А что, как разлетится этот туман и уйдет кверху, не уйдет ли с ним вместе и весь этот гнилой, склизлый город, подымется с туманом и исчезнет как дым, и останется прежнее финское болото, а посреди его, пожалуй, для красы, бронзовый
всадник на жарко дышащем, загнанном коне?» Одним словом, не могу выразить моих впечатлений, потому что все это фантазия, наконец, поэзия, а стало быть, вздор; тем не менее мне часто задавался и задается один уж совершенно бессмысленный вопрос: «Вот они все кидаются и мечутся, а почем знать, может быть, все это чей-нибудь сон, и ни одного-то человека здесь нет настоящего, истинного, ни одного поступка действительного?
Но вот отряд подходит все ближе и ближе; наблюдающие его приближение домашние люди уже узнают в лицо каждого из четырех
всадников, везущих впереди отряда
странную ношу; видно, наконец, и грозно нахмуренное лицо самого боярина.