Неточные совпадения
Однажды в это время я вбежал в спальню матери и увидел отца и мать
с заплаканными лицами. Отец нагнулся и
целовал ее руку, а она ласково гладила его по голове и
как будто утешала в чем-то,
как ребенка. Я никогда ранее не видел между отцом и матерью ничего подобного, и мое маленькое сердчишко сжалось от предчувствия.
Дешерт был помещик и нам приходился как-то отдаленно сродни. В нашей семье о нем ходили
целые легенды, окружавшие это имя грозой и мраком. Говорили о страшных истязаниях, которым он подвергал крестьян. Детей у него было много, и они разделялись на любимых и нелюбимых. Последние жили в людской, и, если попадались ему на глаза, он швырял их
как собачонок. Жена его, существо бесповоротно забитое, могла только плакать тайком. Одна дочь, красивая девушка
с печальными глазами, сбежала из дому. Сын застрелился…
Но самое большое впечатление произвело на него обозрение Пулковской обсерватории. Он купил и себе ручной телескоп, но это совсем не то. В Пулковскую трубу на луне «
как на ладони видно: горы, пропасти, овраги… Одним словом —
целый мир,
как наша земля. Так и ждешь, что вот — вот поедет мужик
с телегой… А кажется маленькой потому, что, понимаешь, тысячи, десятки тысяч… Нет, что я говорю: миллионы миллионов миль отделяют от луны нашу землю».
С тех пор
как пала Иудея, Римская империя разделилась и потонула в бесчисленных ордах варваров, основались новые царства, водворилась готическая тьма средневековья
с гимнами небу и стонами еретиков; опять засверкала из-под развалин античная жизнь, прошумела реформация;
целые поколения косила Тридцатилетняя война, ярким костром вспыхнула Великая революция и разлилась по Европе пламенем наполеоновских войн…
У молодости есть особое, почти прирожденное чувство отталкивания от избитых дорог и застывающих форм. На пороге жизни молодость
как будто упирается, колеблясь ступить на проторенные тропинки,
как бы жалея расстаться
с неосуществленными возможностям». Литература часто раздувает эту искру,
как ветер раздувает тлеющий костер. И
целые поколения переживают лихорадку отрицания действительной жизни, которая грозит затянуть их и обезличить.
Итак, я начал рассматривать лицо слепого; но что прикажете прочитать на лице, у которого нет глаз? Долго я глядел на него с невольным сожалением, как вдруг едва приметная улыбка пробежала по тонким губам его, и, не знаю отчего, она произвела на меня самое неприятное впечатление. В голове моей родилось подозрение, что этот слепой не так слеп, как оно кажется; напрасно я старался уверить себя, что бельмы подделать невозможно, да и
с какой целью? Но что делать? я часто склонен к предубеждениям…
Предвижу всё: вас оскорбит // Печальной тайны объясненье. // Какое горькое презренье // Ваш гордый взгляд изобразит! // Чего хочу?
с какою целью // Открою душу вам свою? // Какому злобному веселью, // Быть может, повод подаю!
— Дичь! — завопил взбешенный до ярости Лужин, — дичь вы все мелете, сударь. «Забыл, вспомнил, забыл» — что такое? Стало быть, я нарочно ей подложил? Для чего?
С какою целью? Что общего у меня с этой…
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну вот, уж
целый час дожидаемся, а все ты
с своим глупым жеманством: совершенно оделась, нет, еще нужно копаться… Было бы не слушать ее вовсе. Экая досада!
как нарочно, ни души!
как будто бы вымерло все.
Краса и гордость русская, // Белели церкви Божии // По горкам, по холмам, // И
с ними в славе спорили // Дворянские дома. // Дома
с оранжереями, //
С китайскими беседками // И
с английскими парками; // На каждом флаг играл, // Играл-манил приветливо, // Гостеприимство русское // И ласку обещал. // Французу не привидится // Во сне,
какие праздники, // Не день, не два — по месяцу // Мы задавали тут. // Свои индейки жирные, // Свои наливки сочные, // Свои актеры, музыка, // Прислуги —
целый полк!
— Не то еще услышите, //
Как до утра пробудете: // Отсюда версты три // Есть дьякон… тоже
с голосом… // Так вот они затеяли // По-своему здороваться // На утренней заре. // На башню
как подымется // Да рявкнет наш: «Здо-ро-во ли // Жи-вешь, о-тец И-пат?» // Так стекла затрещат! // А тот ему, оттуда-то: // — Здо-ро-во, наш со-ло-ву-шко! // Жду вод-ку пить! — «И-ду!..» // «Иду»-то это в воздухе // Час
целый откликается… // Такие жеребцы!..
И началась тут промеж глуповцев радость и бодренье великое. Все чувствовали, что тяжесть спала
с сердец и что отныне ничего другого не остается,
как благоденствовать.
С бригадиром во главе двинулись граждане навстречу пожару, в несколько часов сломали
целую улицу домов и окопали пожарище со стороны города глубокою канавой. На другой день пожар уничтожился сам собою вследствие недостатка питания.
Как бы то ни было, но Беневоленский настолько огорчился отказом, что удалился в дом купчихи Распоповой (которую уважал за искусство печь пироги
с начинкой) и, чтобы дать исход пожиравшей его жажде умственной деятельности,
с упоением предался сочинению проповедей.
Целый месяц во всех городских церквах читали попы эти мастерские проповеди, и
целый месяц вздыхали глуповцы, слушая их, — так чувствительно они были написаны! Сам градоначальник учил попов,
как произносить их.