Неточные совпадения
Уже по тону этих произведений, проникнутых горечью и злобой, можно было бы судить, какие благодарные чувства возбуждала
тогдашняя школа и с каким настроением выпускала она в
жизнь своих питомцев.
Но в сущности и романтизм, и печоринство уже выдохлись в
тогдашней молодежи. Ее воображением завладевали образы, выдвигаемые
тогдашней «новой» литературой, стремившейся по — своему ответить на действительные вопросы
жизни.
Когда я, например, думаю о прошлом, о своей
тогдашней жизни… ну, о людях вообще, то все это сливается у меня в одно — в образ моей мачехи.
Когда Франция увидела великую тень преображенных средних веков с их увлекательным характером единства верования, рыцарской доблести и удали и увидела очищенную от дерзкого своеволия и наглой несправедливости, от всесторонних противоречий, кое-как формально примиренных,
тогдашней жизни, она, пренебрегавшая дотоле всем феодальным, предалась неоромантизму.
Как бы я, задним числом, ни придирался к
тогдашней жизни, в период моего гимназического ученья (1846–1853 годы), я бы никак не мог поставить ее в такой мрачный свет, как сделал, например, М.Е.Салтыков в своем «Пошехонье».
Неточные совпадения
Кроме того, во время родов жены с ним случилось необыкновенное для него событие. Он, неверующий, стал молиться и в ту минуту, как молился, верил. Но прошла эта минута, и он не мог дать этому
тогдашнему настроению никакого места в своей
жизни.
Тогдашний род учения страшно расходился с образом
жизни: эти схоластические, грамматические, риторические и логические тонкости решительно не прикасались к времени, никогда не применялись и не повторялись в
жизни.
Они были порождение
тогдашнего грубого, свирепого века, когда человек вел еще кровавую
жизнь одних воинских подвигов и закалился в ней душою, не чуя человечества.
Страшна и неверна была
жизнь тогдашнего человека; опасно было ему выйти за порог дома: его, того гляди, запорет зверь, зарежет разбойник, отнимет у него все злой татарин, или пропадет человек без вести, без всяких следов.
Там был записан старый эпизод, когда он только что расцветал, сближался с
жизнью, любил и его любили. Он записал его когда-то под влиянием чувства, которым жил, не зная тогда еще, зачем, — может быть, с сентиментальной целью посвятить эти листки памяти своей
тогдашней подруги или оставить для себя заметку и воспоминание в старости о молодой своей любви, а может быть, у него уже тогда бродила мысль о романе, о котором он говорил Аянову, и мелькал сюжет для трогательной повести из собственной
жизни.