Неточные совпадения
Что Любаша не такова, какой она себя показывала, Самгин убедился в этом, присутствуя при встрече ее с Диомидовым. Как всегда, Диомидов пришел внезапно и тихо, точно из
стены вылез. Волосы его
были обриты и обнаружили острый череп со стесанным затылком, большие серые
уши без мочек.
У него опухло лицо, выкатились глаза, белки их пожелтели, а взгляд
был тоскливый и невидящий.
Очнувшись, снял он со
стены дедовскую нагайку и уже хотел
было покропить ею спину бедного Петра, как откуда ни возьмись шестилетний брат Пидоркин, Ивась, прибежал и в испуге схватил ручонками его за ноги, закричав: «Тятя, тятя! не бей Петруся!» Что прикажешь делать?
у отца сердце не каменное: повесивши нагайку на
стену, вывел он его потихоньку из хаты: «Если ты мне когда-нибудь покажешься в хате или хоть только под окнами, то слушай, Петро: ей-богу, пропадут черные усы, да и оселедец твой, вот уже он два раза обматывается около
уха, не
будь я Терентий Корж, если не распрощается с твоею макушей!» Сказавши это, дал он ему легонькою рукою стусана в затылок, так что Петрусь, невзвидя земли, полетел стремглав.
«Я знаю, что мне теперь делать! — говорилось в письме. — Если только я не умру на чахотку от вашего подлого поведения, то, поверьте, я жестоко отплачу вам. Может
быть, вы думаете, что никто не знает, где вы бываете каждый вечер? Слепец! И
у стен есть уши. Мне известен каждый ваш шаг. Но, все равно, с вашей наружностью и красноречием вы там ничего не добьетесь, кроме того, что N вас вышвырнет за дверь, как щенка. А со мною советую вам
быть осторожнее. Я не из тех женщин, которые прощают нанесенные обиды.
И вот, когда наступила ночь и луна поднялась над Силоамом, перемешав синюю белизну его домов с черной синевой теней и с матовой зеленью деревьев, встала Суламифь с своего бедного ложа из козьей шерсти и прислушалась. Все
было тихо в доме. Сестра ровно дышала
у стены, на полу. Только снаружи, в придорожных кустах, сухо и страстно кричали цикады, и кровь толчками шумела в
ушах. Решетка окна, вырисованная лунным светом, четко и косо лежала на полу.
Серые, каменные, несокрушимо крепкие
стены были украшены квадратами картин: одна изображала охоту на волков, другая — генерала Лорис-Меликова с оторванным
ухом, третья — Иерусалим, а четвертая — гологрудых девиц,
у одной на широкой груди
было четко написано печатными буквами: «Верочка Галанова, любима студентами, цена 3 коп.»,
у другой — выколоты глаза. Эти нелепые, ничем не связанные пятна возбуждали тоску.