Неточные совпадения
— Мы-то? — Он
взглянул на меня с оттенком недоумения, как человек, которому трудно перевести внимание
на новый предмет разговора. — Мы, значит, по своему делу, по хресьянскому. Главная причина из-за земли. Ну и опять, видишь ты, склёка. Они, значит, так,
мир, значит, этак. Губернатор выезжал. «Вы, говорит, сроки пропустили…» Мы говорим: «Земля эта наша, деды пахали, кого хошь спроси… Зачем нам сроки?» Ничего не примает, никаких то есть резонов…
Внезапно она почувствовала такую глубокую внутреннюю тоску, такое щемящее сознание своего вечного одиночества, что ей захотелось плакать. Она вспомнила свою мать, братьев, меньшую сестру. Разве и они не так же чужды ей, как чужд этот красивый брюнет с нежной улыбкой и ласковыми глазами, который называется ее мужем? Разве сможет она когда-нибудь так
взглянуть на мир, как они глядят, увидеть то, что они видят, почувствовать, что они чувствуют?..
Я хочу показать, как человек, осужденный на смерть, свободными глазами
взглянул на мир сквозь решетчатое окно своей темницы и открыл в мире великую целесообразность, гармонию — и красоту.
Неточные совпадения
Я чуть не захохотал, но, когда я
взглянул перед собой, у меня зарябило в глазах, я чувствовал, что я побледнел и какая-то сухость покрыла язык. Я никогда прежде не говорил публично, аудитория была полна студентами — они надеялись
на меня; под кафедрой за столом — «сильные
мира сего» и все профессора нашего отделения. Я взял вопрос и прочел не своим голосом: «О кристаллизации, ее условиях, законах, формах».
Но внимание всех уже оставило их, оно обращено
на осетрину; ее объясняет сам Щепкин, изучивший мясо современных рыб больше, чем Агассис — кости допотопных. Боткин
взглянул на осетра, прищурил глаза и тихо покачал головой, не из боку в бок, а склоняясь; один Кетчер, равнодушный по принципу к величиям
мира сего, закурил трубку и говорит о другом.
Кто
мир нравственный уподобил колесу, тот, сказав великую истину, не иное что, может быть, сделал, как
взглянул на круглый образ земли и других великих в пространстве носящихся тел, изрек только то, что зрел.
В избушке Таисьи Нюрочка познакомилась и с сестрой Авгарью, которая редко говорила, а обыкновенно сидела, опустив глаза. Нюрочку так и тянуло к этой застывшей женской красоте, витавшей умом в неведомом для нее
мире. Когда Нюрочка сделала попытку разговориться с этою таинственною духовною сестрой, та
взглянула на нее какими-то испуганными глазами и отодвинулась, точно боялась осквернить своим прикосновением еще нетронутую чистоту.
Не имей я в душе твердой религии, я, конечно бы, опять решилась
на самоубийство, потому что явно выхожу отцеубийцей; но тут именно
взглянула на это, как
на новое для себя испытание, и решилась отречься от
мира, ходить за отцом — и он, сокровище мое, кажется, понимал это: никому не позволял, кроме меня, лекарства ему подавать, белье переменять…