Неточные совпадения
О любви не было
еще речи. Было несколько сходок, на которых она тоже присутствовала, молчаливая, в дальнем уголке. Я заметил ее лицо с гладкой прической и прямым пробором, и мне было приятно, что ее глаза порой
останавливались на мне. Однажды, когда разбиралось какое-то столкновение между товарищами по кружку и я заговорил по этому поводу, — и прочитал в ее глазах согласие и сочувствие. В следующий
раз, когда я пришел на сходку где-то на Плющихе, она подошла ко мне первая и просто протянула руку.
Изборский уехал в Москву, где у него была лекции в университете. В музее долго
еще обсуждалась его лекция, a я уходил с нее с смутными ощущениями. «Да, — думалось мнё, — это очень интересно: и лекция, и профессор… Но… что это вносит в мой спор с жизнью?.. Он начинается как
раз там, где предмет Изборского
останавливается… Жизнь становится противна именно там, где начинается животное…»
…Мы
остановились еще раз на четверть часа в зале, вопреки ревностным увещеваниям жандармских и полицейских офицеров, крепко обнялись мы друг с другом и простились надолго. Кроме Оболенского, я никого не видел до возвращения из Вятки.
Девочка не отвечала на мои скорые и беспорядочные вопросы. Молча отвернулась она и тихо пошла из комнаты. Я был так поражен, что уж и не удерживал и не расспрашивал ее более. Она
остановилась еще раз на пороге и, полуоборотившись ко мне, спросила:
Неточные совпадения
Сережа опустился в постель и зарыдал, закрыв лицо руками. Анна отняла эти руки,
еще раз поцеловала его мокрое лицо и быстрыми шагами вышла в дверь. Алексей Александрович шел ей навстречу. Увидав ее, он
остановился и наклонил голову.
— Алексей Александрович! Я знаю вас за истинно великодушного человека, — сказала Бетси,
остановившись в маленькой гостиной и особенно крепко пожимая ему
еще раз руку. — Я посторонний человек, но я так люблю ее и уважаю вас, что я позволяю себе совет. Примите его. Алексей Вронский есть олицетворенная честь, и он уезжает в Ташкент.
Некоторые крестьяне несколько изумили его своими фамилиями, а
еще более прозвищами, так что он всякий
раз, слыша их, прежде
останавливался, а потом уже начинал писать.
И пробились было уже козаки, и, может быть,
еще раз послужили бы им верно быстрые кони, как вдруг среди самого бегу
остановился Тарас и вскрикнул: «Стой! выпала люлька с табаком; не хочу, чтобы и люлька досталась вражьим ляхам!» И нагнулся старый атаман и стал отыскивать в траве свою люльку с табаком, неотлучную сопутницу на морях, и на суше, и в походах, и дома.
— Знаю, чувствую… Ах, Андрей, все я чувствую, все понимаю: мне давно совестно жить на свете! Но не могу идти с тобой твоей дорогой, если б даже захотел… Может быть, в последний
раз было
еще возможно. Теперь… (он опустил глаза и промолчал с минуту) теперь поздно… Иди и не
останавливайся надо мной. Я стою твоей дружбы — это Бог видит, но не стою твоих хлопот.