Неточные совпадения
На этот раз бабка поняла
вопрос и спокойно ответила...
— Он… не может понять, — догадывалась мать, улавливая
на лице сына выражение болезненного недоумения и
вопроса.
Губы его раскрылись; он вдыхал в себя воздух быстрыми глотками, точно рыба, которую вынули из воды; выражение болезненного восторга пробивалось по временам
на беспомощно-растерянном личике, пробегало по нем какими-то нервными ударами, освещая его
на мгновение, и тотчас же сменялось опять выражением удивления, доходящего до испуга и недоумелого
вопроса.
Этот простой
вопрос больно отозвался в сердце слепого. Он ничего не ответил, и только его руки, которыми он упирался в землю, как-то судорожно схватились за траву. Но разговор уже начался, и девочка, все стоя
на том же месте и занимаясь своим букетом, опять спросила...
— Послушай меня, Анна, — сказал он, оставшись наедине с сестрою. — Не следует будить в мальчике
вопросов,
на которые ты никогда, никогда не в состоянии будешь дать полного ответа.
— Все равно. Мальчику остается только свыкнуться со своей слепотой, а нам надо стремиться к тому, чтобы он забыл о свете. Я стараюсь, чтобы никакие внешние вызовы не наводили его
на бесплодные
вопросы, и если б удалось устранить эти вызовы, то мальчик не сознавал бы недостатка в своих чувствах, как и мы, обладающие всеми пятью органами, не грустим о том, что у нас нет шестого.
Отсюда, наконец, вытекали инстинктивные потуги детской мысли, отражавшиеся
на лице болезненным
вопросом. Эти наследственные, но не тронутые в личной жизни «возможности» световых представлений вставали, точно призраки, в детской головке, бесформенные, неясные и темные, вызывая мучительные и смутные усилия.
Эвелина, выросшая и сложившаяся как-то совершенно незаметно, глядела
на эту заколдованную тишь своими ясными глазами, в которых можно было по временам подметить что-то вроде недоумения,
вопроса о будущем, но никогда не было и тени нетерпения.
Все эти беседы, эти споры, эта волна кипучих молодых запросов, надежд, ожиданий и мнений, — все это нахлынуло
на слепого неожиданно и бурно. Сначала он прислушивался к ним с выражением восторженного изумления, но вскоре он не мог не заметить, что эта живая волна катится мимо него, что ей до него нет дела. К нему не обращались с
вопросами, у него не спрашивали мнений, и скоро оказалось, что он стоит особняком, в каком-то грустном уединении, тем более грустном, чем шумнее была теперь жизнь усадьбы.
А Петр все молчал, приподняв кверху слепые глаза, и все будто прислушивался к чему-то. В его душе подымались, как расколыхавшиеся волны, самые разнообразные ощущения. Прилив неведомой жизни подхватывал его, как подхватывает волна
на морском берегу долго и мирно стоявшую
на песке лодку…
На лице виднелось удивление,
вопрос, и еще какое-то особенное возбуждение проходило по нем быстрыми тенями. Слепые глаза казались глубокими и темными.
—
На этот
вопрос отвечу после! Сворачивай к Колодке, к леваде Остапа; тут у перелаза остановишься! — крикнул он кучеру и, повернув лошадь, поскакал к своим отставшим товарищам.
У Петра этот душевный кризис еще осложнялся; к
вопросу: «зачем жить
на свете?» — он прибавлял: «зачем жить именно слепому?» Наконец в самую эту работу нерадостной мысли вдвигалось еще что-то постороннее, какое-то почти физическое давление неутоленной потребности, и это отражалось
на складе его характера.
Он отвечал на все пункты даже не заикнувшись, объявил, что Чичиков накупил мертвых душ на несколько тысяч и что он сам продал ему, потому что не видит причины, почему не продать;
на вопрос, не шпион ли он и не старается ли что-нибудь разведать, Ноздрев отвечал, что шпион, что еще в школе, где он с ним вместе учился, его называли фискалом, и что за это товарищи, а в том числе и он, несколько его поизмяли, так что нужно было потом приставить к одним вискам двести сорок пьявок, — то есть он хотел было сказать сорок, но двести сказалось как-то само собою.
— А что отвечал в Москве вот лектор-то ваш
на вопрос, зачем он билеты подделывал: «Все богатеют разными способами, так и мне поскорей захотелось разбогатеть». Точных слов не помню, но смысл, что на даровщинку, поскорей, без труда! На всем готовом привыкли жить, на чужих помочах ходить, жеваное есть. Ну, а пробил час великий, тут всяк и объявился, чем смотрит…
Неточные совпадения
Тем не менее
вопрос «охранительных людей» все-таки не прошел даром. Когда толпа окончательно двинулась по указанию Пахомыча, то несколько человек отделились и отправились прямо
на бригадирский двор. Произошел раскол. Явились так называемые «отпадшие», то есть такие прозорливцы, которых задача состояла в том, чтобы оградить свои спины от потрясений, ожидающихся в будущем. «Отпадшие» пришли
на бригадирский двор, но сказать ничего не сказали, а только потоптались
на месте, чтобы засвидетельствовать.
Этот
вопрос произвел всеобщую панику; всяк бросился к своему двору спасать имущество. Улицы запрудились возами и пешеходами, нагруженными и навьюченными домашним скарбом. Торопливо, но без особенного шума двигалась эта вереница по направлению к выгону и, отойдя от города
на безопасное расстояние, начала улаживаться. В эту минуту полил долго желанный дождь и растворил
на выгоне легко уступающий чернозем.
Понимая всю важность этих
вопросов, издатель настоящей летописи считает возможным ответить
на них нижеследующее: история города Глупова прежде всего представляет собой мир чудес, отвергать который можно лишь тогда, когда отвергается существование чудес вообще.
Предполагал ли он при этом сделаться благодетелем человечества? — утвердительно отвечать
на этот
вопрос трудно.
Но пастух
на все
вопросы отвечал мычанием, так что путешественники вынуждены были, для дальнейших расспросов, взять его с собою и в таком виде приехали в другой угол выгона.