Вот хорошо. Подождали мы маленько, смотрим, идут к нам гиляки гурьбой. Оркун впереди, и в руках у них копья. «Вот видите, —
ребята говорят, — гиляки биться идут!» Ну, мол, что будет… Готовь, ребята, ножи. Смотрите: живьем никому не сдаваться, и живого им в руки никого не давать. Кого убьют, делать нечего — значит, судьба! А в ком дух остался, за того стоять. Либо всем уйти, либо всем живым не быть. Стой, говорю, ребята, крепче!
Наконец всем уже невтерпеж стало, и стали
ребята говорить: ночью как-никак едем! Днем невозможно, потому что кордонные могут увидеть, ну а ночью-то от людей безопасно, а бог авось помилует, не потопит. А ветер-то все гуляет по проливу, волна так и ходит; белые зайцы по гребню играют, старички (птица такая вроде чайки) над морем летают, криком кричат, ровно черти. Каменный берег весь стоном стонет, море на берег лезет.
Неточные совпадения
Пошли мы дальше. Дорогой
поговорили меж собой и все так порешили, чтобы за Бураном смотреть. Меня
ребята выбрали вожатым; мне, значит, привалами распоряжаться, порядки давать; ну а Бурану все же впереди идти, потому что он с дороги-то не сбивается. Ноги у бродяги привычные: весь изомрет, а ноги-то все живы, — идет себе, с ноги на ногу переваливается. Так ведь до самой смерти все старик шел.
Вот и
говорим мы с Володькой
ребятам: «Погодите-ка вы здесь, а уж мы по берегу пойдем, может, на гиляков наткнемся: как-нибудь лодку ли, две ли промыслим. А вы тут,
ребята, смотрите, ходите с опаской, потому что кордон, надо быть, поблизости находится».
«Давайте,
говорю,
ребята, спать ляжем. Луна с полночи взойдет, тогда что бог даст, поплывем. Спать уж тогда немного придется, надо теперь силы наспать».
Подошли мы к нему, видим: сидит старик под кедрой, рукой грудь зажимает, на глазах слезы. Поманил меня к себе. «Вели,
говорит,
ребятам могилу мне вырыть. Все одно вам сейчас плыть нельзя, надо ночи дождаться, а то как бы с остальными солдатами в проливе не встретиться. Так уж похороните вы меня, ради Христа».
«Слушайте,
говорит,
ребята, что я стану рассказывать, да запоминайте хорошенько.
„Должон я,
говорит, по гроб моей жизни соколинских
ребят наблюдать…“ И действительно, с тех пор нашим от него всякое довольствие идет.
«Теперь,
говорит,
ребята, вам времени-то терять незачем. Прикажи-ка, Василий, на этом месте домовину мне вырыть, потому что место хорошее. Пусть хоть ветер с амурской стороны долетает да море оттуда плещет. Не мешкайте, полно,
ребята! Принимайтесь за работу живее!»
А на ту пору Стахей Митрич, главный-то приказчик тархановский, в отлучке находился, а на заимке подручного оставил, и был от него подручному наказ: в случае придут соколинские
ребята давать им по пяти рублей на брата, да сапоги, да полушубок, белья и провизии — сколько потребуется. «Сколько бы их ни было,
говорит, всех удовлетвори, собери работников, да при них выдачу и засвидетельствуй. Тут и отчет весь!»
«Ну, однако,
ребята, —
говорит приказчик, — пора мне и на боковую.
«Ну,
говорю,
ребята, пропали наши головы… Исправник!»
Вскочили все, котлы опрокинули — в тайгу!.. Не приказал я
ребятам врозь разбегаться. Посмотрим, мол, что еще будет: может, гурьбой-то лучше спасемся, если их мало. Притаились за деревьями, ждем. Пристает лодка к берегу, выходят на берег пятеро. Один засмеялся и
говорит...
«
Ребята,
говорит, неужто никто из вас Самарова не знает?»
— И-их, бабка, кажись, уж ты много больно берешь бедности на свою душу, — вымолвил с досадою хозяин, — ишь вон сказывают, будто ты даром что ходишь в оборвышах да христарадничаешь, а богаче любого из нашего брата… нагдысь орешкинские
ребята говорили, у тебя, вишь, и залежные денежки водятся… правда, что ли?..
Нет его, да и только! Бабы говорят: «ребята затащили», — мужики дерут ребят за виски;
ребята говорят: «мамка скрала», — мужики мнут мамке потылицу… Всем дела много, а нож все-таки не отыскивается.
Неточные совпадения
— Он нам все мигом предоставит, —
говорил старец Добромысл, — он и солдатов у нас наделает, и острог какой следовает выстроит! Айда,
ребята!
— И ты прав, ей-богу прав! — сказал самозванец. — Ты видел, что мои
ребята смотрели на тебя косо; а старик и сегодня настаивал на том, что ты шпион и что надобно тебя пытать и повесить; но я не согласился, — прибавил он, понизив голос, чтоб Савельич и татарин не могли его услышать, — помня твой стакан вина и заячий тулуп. Ты видишь, что я не такой еще кровопийца, как
говорит обо мне ваша братья.
— Хороших людей я не встречал, —
говорил он, задумчиво и печально рассматривая вилку. — И — надоело мне у собаки блох вычесывать, — это я про свою должность. Ведь — что такое вор, Клим Иванович, если правду сказать? Мелкая заноза, именно — блоха! Комар, так сказать. Без нужды и комар не кусает. Конечно — есть
ребята, застарелые в преступности. Но ведь все живем по нужде, а не по евангелию. Вот — явилась нужда привести фабричных на поклон прославленному царю…
«Что вы,
говорит,
ребята!
Кажется, я миновал дурную дорогу и не «хлебных» лошадей. «Тут уж пойдут натуральные кони и дорога торная, особенно от Киренска к Иркутску», —
говорят мне. Натуральные — значит привыкшие, приученные, а не сборные. «Где староста?» — спросишь, приехав на станцию… «Коней ладит, барин. Эй,
ребята! заревите или гаркните (то есть позовите) старосту», —
говорят потом.