Неточные совпадения
В эту минуту, под впечатлением обстоятельств нынешнего и прошлых дней, им понятнее
была одна только оглушительная, грозная сторона
крика, та сторона, которая заставляет скорее мелькать в воображении представления о бунтовщиках, кольях, топорах, дубинах…
А между тем к нему, точно так же, как и к Хвалынцеву, вздумали
было нахлынуть сивобородые ходоки за мир, но генеральский адъютант увидел их в окно в то еще время, как они только на крыльцо взбирались, и не успев еще совершенно оправиться от невольного впечатления, какое произвел на него тысячеголосый
крик толпы, приказал ординарцам гнать ходоков с крыльца, ни за что не допуская их до особы генерала.
В гуле и стоне можно
было расслышать иногда
крики: «воля!.. воля!» — с которыми все это бежало вон из села.
Но в сущности легче ли
было от этого? Изменило ли его отсутствие хоть сколько-нибудь участь пьяного Шишкина? И едва кончил он, как раздался взрыв неистовых
криков и топанья. Особенно отличались хоры, шумевшие по двум причинам: первая та, что читал свой брат гимназист, которого поэтому «нужно поддержать»; а вторая, читалось запрещенное — слово, вечно заключающее в себе что-то влекущее, обаятельное.
Майор
был в отчаянии и поспешил выслать на эстраду двух барышень: поющую, и вопиющую, которые громогласным дуэтом хотели заглушить стук и
крики. Некоторое время длилась борьба между пением и шумом, но храбрые и стойкие барышни преодолели публику — и она наконец снисходительно замолкла.
— Держи! держи! — раздались за ними
крики. Но Свитка успел уже вскочить в тележку, Шишкин вслед за ним — и сразу захватил вожжи. Ударив ими, что
было мочи, по лошадке, он отчаянно загикал, продолжая непрерывно хлестать ее — и озадаченная лошадь, дергая головою, быстро сорвалась с места и пошла вскачь — вон из деревни.
Через час беглецы очутились уже верст за семь. Конь
был вконец заморен и не мог уже двинуться с места. Они его покинули в кустах, вместе с тележкой, и покрались кустами же вдоль по берегу. Теперь опасность погони несколько миновала. На счастие их, неподалеку от берега стояла на воде рыбачья душегубка, и в ней мальчишка какой-то удил рыбу. Они
криком стали звать его. Рыбак подчалил, беглецы прыгнули в лодку и за гривенник, без излишних торгов и разговоров, перебрались на левый берег, в Самарскую губернию.
А если кому из этих ораторов и удавалось на несколько мгновений овладеть вниманием близстоящей кучки, то вдруг на скамью карабкался другой, перебивал говорящего, требовал слова не ему, а себе или вступал с предшественником в горячую полемику; слушатели подымали новый
крик, новые споры, ораторы снова требовали внимания, снова взывали надседающимся до хрипоты голосом, жестикулировали, убеждали; ораторов не слушали, и они, махнув рукой, после всех усилий, покидали импровизованную трибуну, чтоб уступить место другим или снова появиться самим же через минуту, и увы! — все это
было совершенно тщетно.
Когда окончилось это чтение, Хвалынцев пробрался в коридор, который
был полон народом. Едва успел Константин Семенович перекинуться кое с кем из знакомых несколькими словами, как мимо него понеслась огромная гурьба, с
криками: «на сходку! на сходку! в актовую залу!» Студенты бежали, опережая друг друга. Увлеченный общим потоком, и Хвалынцев направился туда же.
— Жандармы! давить
будут! — вскрикнуло несколько человек — и вся толпа пришла в ярость. Забыто
было и объяснение, и попечитель. Раздались свистки, шиканье и
крики: «Вон! вон!»
— Долой матрикулы! долой министерство! долой пятидесятирублевую плату! — с трудом можно
было расслышать
крики в общем шуме и гвалте раздраженной толпы. С минуты одержания победы над жандармами спасительное благоразумие
было забыто — дурные страсти и буйные инстинкты стали усиленно бродить и разгуливаться в толпе.
— Войско! Сброд всякий! Сволочь полицейская! Гнать их отсюда! Вон! долой! — снова поднялись яростные
крики и вопли, и толпа вторично готова
была ринуться на войско, как вдруг раздался резкий звук сигнального рожка.
Через минуту более половины этой толпы уже очнулось и
было готово встретить огонь. «Ура!!» — громко и радостно вырывалось из нее, вместе с другими ободрительными
криками и возгласами.
— Берите и нас!.. Арестуйте и нас вместе с ними! Мы хотим
быть с нашими товарищами! — раздались вдруг
крики из особой толпы нематрикулистов, и вся она хлынула вперед, на соединение с арестованными.
И он подступил
было к Нюте с тем, чтобы силою взять от нее младенца, но та, как раненая волчиха, крепко прижав дитя к своей груди, впилась в Полоярова такими безумно-грозными, горящими глазами и закричала таким неистово-отчаянным, истерическим
криком, что тот струсил и, здорово чертыхнувшись, бросился вон из квартиры.
Это
была совсем особая логика, — логика гоголевской мещанки Пошлепиной, объяснимая и оправдываемая только
криком боли и «слюною бешеной собаки».
После этого профессор объявил, что он
будет читать. Но едва лишь сказал он эти слова, как в зале раздался свист, шиканье, шипенье,
крики: «вон! долой!» и даже… площадные ругательства.
— Слышите?.. Слышите эти
крики? — говорила Татьяна с невольными восторженными слезами на глазах: она сейчас
была свидетельницей этой встречи, этих порывов; она тоже и притом близко видела этот бледный, величественный облик, с медленно катящеюся слезой — и отзывчивое, простое и чуткое сердце ее дрожало тем же восторгом, тою же любовью, как и сердце всего этого народа.
Неточные совпадения
"
Было чего испугаться глуповцам, — говорит по этому случаю летописец, — стоит перед ними человек роста невеликого, из себя не дородный, слов не говорит, а только
криком кричит".
Раздался стук топора и визг
пилы; воздух наполнился
криками рабочих и грохотом падающих на землю бревен; пыль густым облаком нависла над городом и затемнила солнечный свет.
Но и на этот раз ответом
было молчание или же такие
крики, которые совсем не исчерпывали вопроса. Лицо начальника сперва побагровело, потом как-то грустно поникло.
И что всего замечательнее, в эту достопамятную ночь никто из обывателей не только не
был разбужен
криком «не потерплю!», но и сам градоначальник, по-видимому, прекратил на время критический анализ недоимочных реестров [Очевидный анахронизм.
Он говорил то самое, что предлагал Сергей Иванович; но, очевидно, он ненавидел его и всю его партию, и это чувство ненависти сообщилось всей партии и вызвало отпор такого же, хотя и более приличного озлобления с другой стороны. Поднялись
крики, и на минуту всё смешалось, так что губернский предводитель должен
был просить о порядке.