Неточные совпадения
Большинство трех голосов оказалось на стороне исключения. Два из них принадлежали
самому председателю, который некоторое
время колебался было, отдать ли
эти два голоса
в пользу устиновского предложения или
в пользу его противников, но из столь затруднительного колебания вывел его опять-таки все тот
же находчивый и предусмотрительный Феликс Мартынович Подвиляньский.
— Ге-ге! Куда хватили! — ухмыльнулся обличитель. — А позвольте спросить, за что
же вы
это к суду потянете? Что
же вы на суде говорить-то станете? — что вот, меня, мол, господин Полояров изобразил
в своем сочинении?
Это, что ли? А суд вас спросит: стало быть, вы признали
самого себя? Ну, с чем вас и поздравляю! Ведь нынче, батюшка, не те времена-с; нынче гласность! газеты! — втемную, значит, нельзя сыграть! Почему вы тут признаете себя? Разве Низкохлебов то
же самое, что Верхохлебов.
Но замечательнее всего, что все те, которые имели честь быть представлены графу,
в глубине души своей очень хорошо понимали и чувствовали, относительно себя, то
же самое, что чувствовал к ним и граф Маржецкий, — словно бы, действительно, все они были варвары и татары пред
этим представителем европейской цивилизации и аристократизма; и
в то
же время каждый из них как бы стремился изобразить чем-то, что он-то, собственно,
сам по себе, да и все-то мы вообще вовсе не варвары и не татары, а очень либеральные и цивилизованные люди, но… но… сила, поставленная свыше, и т. д.
Депутаты соглашаются, что и
в самом деле закрыт и что поэтому власти, пожалуй, и могут думать, что студентов не существует, что они, депутаты, даже готовы на
время согласиться
в этом с властями, но
в таком случае зачем
же вы призвали убеждать нас попечителя?
Это уже слишком!» — злобно бормотал он, стиснув зубы, а рассудок меж тем скромно подшептывал
в это самое время простой вопрос: «чем
же ты
это, любезный друг, им докажешь?» — И досадливая злоба еще пуще подступала к его сердцу.
Оба молчали, и обоим начинало становиться как-то неловко, и оба чувствовали
в то
же время один
в другом ту
же самую неловкость. А неловкость
эта нашла оттого, что Стрешнева все больше и больше угадывала
в Хвалынцеве присутствие какой-то неискренности и затаенности, и он тоже понял, что она угадала
в нем именно
это. Молчание начинало становиться тягостным.
Лубянская вручила ему свои деньги, и Полояров записал их на приход; но
эта запись нисколько не помешала ему тут
же из
этих самых денег отдать долг сапожному подмастерью за новые подметки к его собственным сапогам, принесенным
в это время.
Нюточка, пока еще не знала, что такое мать, не противоречила Ардальону и даже соглашалась с ним, находя, что
это, конечно, всего удобнее, хотя
в душе у нее какое-то смутное чувство и шептало
в то
же самое время, что такой удобный расчет с будущим существом сдается почему-то и не совсем удобным.
Прошло несколько дней после ареста, наделавшего столько переполоха. Сожители все ожидали, что не сегодня — завтра нагрянут жандармы и их заберут. Каждый внезапный и порывистый звонок приводил их
в смущение. И чего так страшились
эти политические жеребята, они и
сами не знали, но только страшились, потому что
время тогда такое было… «Там берут, тут берут — отчего
же и нас не взять?» — все думает себе Малгоржан или Анцыфров, беспрестанно возвращаясь все к одной и той
же господствующей и тревожащей мысли.
С утра они, по обыкновению, разбрелись; но Полояров остался дома и все
время запершись сидел
в своей комнате. Вечером
же, когда все собрались, он
сам, без всякого зова и понуждения, очень спокойно вышел к ним
в залу.
В лице его было гордое и несколько презрительное спокойствие незаслуженно-оскорбленного достоинства.
Это лицо как будто говорило: «а все-таки вы-де дурачье, и я стою настолько высоко, что все ваши оскорбления никак до меня не достигнут».
Вот уже
это признание почти совсем готово, вот уже оно вертится на языке,
само высказывается
в глазах, но… бог знает почему, только чувствуется
в то
же время, что
в этом признании есть что-то роковое — и слово, готовое уже сорваться, как-то невольно,
само собою замирает на языке, а тяжелая дума еще злее после
этого ложится на сердце,
в котором опять вот кто-то сидит и шепчет ему страшное название, и дарит его таким бесконечным самопрезрением.
Теперь два слова об
этом самом русском обществе:
в нем очень сильно бродильное начало; оно
само, пожалуй, не знает хорошенько, чего ему хочется, потому что вся сумма его национальной жизни
в последнее
время показывает какую-то непроходимую, темную путаницу понятий и отношений; но во всей
этой нелепой путанице для нас ясны две вещи: сильное брожение и подготовленное нами
же сочувствие нашему делу.
Неточные совпадения
За все
это он получал деньги по справочным ценам, которые
сам же сочинял, а так как для Мальки, Нельки и прочих
время было горячее и считать деньги некогда, то расчеты кончались тем, что он запускал руку
в мешок и таскал оттуда пригоршнями.
Между тем новый градоначальник оказался молчалив и угрюм. Он прискакал
в Глупов, как говорится, во все лопатки (
время было такое, что нельзя было терять ни одной минуты) и едва вломился
в пределы городского выгона, как тут
же, на
самой границе, пересек уйму ямщиков. Но даже и
это обстоятельство не охладило восторгов обывателей, потому что умы еще были полны воспоминаниями о недавних победах над турками, и все надеялись, что новый градоначальник во второй раз возьмет приступом крепость Хотин.
И точно, он начал нечто подозревать. Его поразила тишина во
время дня и шорох во
время ночи. Он видел, как с наступлением сумерек какие-то тени бродили по городу и исчезали неведомо куда и как с рассветом дня те
же самые тени вновь появлялись
в городе и разбегались по домам. Несколько дней сряду повторялось
это явление, и всякий раз он порывался выбежать из дома, чтобы лично расследовать причину ночной суматохи, но суеверный страх удерживал его. Как истинный прохвост, он боялся чертей и ведьм.
На грязном голом полу валялись два полуобнаженные человеческие остова (
это были
сами блаженные, уже успевшие возвратиться с богомолья), которые бормотали и выкрикивали какие-то бессвязные слова и
в то
же время вздрагивали, кривлялись и корчились, словно
в лихорадке.
Он чувствовал, что махает из последних сил, и решился просить Тита остановиться. Но
в это самое время Тит
сам остановился и, нагнувшись, взял травы, отер косу и стал точить. Левин расправился и, вздохнув, оглянулся. Сзади его шел мужик и, очевидно, также устал, потому что сейчас
же, не доходя Левина, остановился и принялся точить. Тит наточил свою косу и косу Левина, и они пошли дальше.