Неточные совпадения
Этими словами молодой человек, выглядывавший из приподнятого воротника бараньей шубы, перекинулся с мужичонкой корявого вида, который сидел за кучера
на передке дорожного возка. Возок, по всем
приметам, был помещичий, не из богатых, а так себе, средней руки. Его тащила по расхлябанной, размытой и разъезженной дороге понурая обывательская тройка разношерстных кляч.
— Очень приятно! Очень приятно-с! — ответил полковник с поклоном, отличавшимся той невыразимо любезной, гоноровой «гжечностью», которая составляет неотъемлемую принадлежность родовитых поляков. — Я очень рад, что вы
приняли это благоразумное решение… Позвольте и мне отрекомендоваться: полковник Пшецыньский, Болеслав Казимирович; а это, — указал он рукой
на двух господ в земско-полицейской форме, — господин исправник и господин становой… Не прикажете ли чаю?
Дело,
на его взгляд, все более и более начинало
принимать оборот весьма серьезный, с исходом крайне сомнительного свойства.
Раненые были давно уже прибраны; насчет же убитых только что «
приняли меры». Они все были сложены рядком, а политая кровью земля,
на тех местах, где повалились эти трупы, тщательно вскапывалась теперь солдатскими лопатами, чтоб поскорей уничтожить эти черные кровавые пятна.
Но не все помещики оказались одного толка с Драчихой. Многие из приехавших ради любопытства
приняли раненых из своих деревень
на свое собственное попечение и доставили им всевозможные удобства.
Ее превосходительство желала, чтобы дорогой и блистательный гость унес с собою самое приятное воспоминание о своем пребывании в Славнобубенске, и потому они сразу проектировали в будущем загородный пикник
на картинном берегу Волги, два вечера, один бал и «благотворительный» спектакль с живыми картинами в пользу «наших бедных», в котором должны были
принять участие исключительно только благородные любители.
— Да уж там какие ни есть убеждения, а свои, не купленые! — отрезал ему Петр Петрович. — Я, сударь мой, старый солдат!.. Я, сударь мой,
на своем веку одиннадцать ран за эти свои убеждения
принял, так уж
на старости-то лет не стать мне меняться.
Вскоре наши путники дошли до дому, где жила Стрешнева со своей теткой.
На прощанье она совсем просто пригласила Хвалынцева зайти как-нибудь к ним, буде есть охота. Тот был рад и с живейшею благодарностию
принял ее приглашение. После этого он вернулся домой, в свою гостиницу, чувствуя себя так легко и светло
на душе и так много довольный даже и нынешним вечером, и собою, и своим приятелем, и ею — этою хорошей Татьяной Николаевной.
— Ну, нет, не делайте глупостей! — стал было солидно урезонивать Подвиляньский, и эта солидность оказалась у него очень искусно сделанною, так что даже
на посторонние глаза ее смело можно бы было
принять за солидность настоящую и вполне искреннюю.
Это показывает, во-первых, насколько Славнобубенск интересовался игрою «благородных любителей», а во-вторых, объясняется тем, что предварительную продажу билетов взяла
на себя сама Констанция Александровна, задние же ряды были поручены полицмейстеру, а тот уже «
принял свои меры», чтобы все билеты были пораспиханы, и в этом случае, — хочешь не хочешь, — отдувалось своими карманами преимущественно именитое купечество.
С другими же господами, которые, что называется,
на карман туговаты, Констанция Александровна
принимала тактику иного рода, и эту тактику мы могли бы назвать милым нахальством. Получив билет, осведомляется, например, господин о выставленной цене своему месту и вытаскивает из кармана какие-нибудь две желтенькие бумажки. Генеральша тотчас же встречает их своим кокетливым удивлением.
— Извольте-с. Я буду говорить, — начала она, с какой-то особенною решимостью ставши пред отцом и скрестив
на груди руки. — Скажи мне, пожалуйста, папахен, для чего ты
принимаешь к себе в дом шпионов?
— Итак, ваше превосходительство не посетуете
на меня, если я все-таки буду продолжать по предмету моего ходатайства, — говорил владыка; — я нарочно сам лично приехал к вашему превосходительству, потому что я очень беру к сердцу это дело. Под полицейский надзор отдан человек вполне почтенный, которого я знаю давно как человека честного, благонамеренного, —
примите в том мое ручательство. Вам, полагаю, неверно доложили о нем.
«Что ж, чертить или нет?..» «Или пан, или пропал!.. Все равно теперь!» Он торопливо, но внимательно огляделся во все стороны: кажется, никто не обращает
на него особенного внимания. Встав со скамейки и
приняв равнодушно-рассеянный вид, нервно-дрожащею рукою резко начертил он
на песке крест и, посвистывая да поглядывая вверх
на ветки и прутья, с независимым видом и как ни в чем не бывало, пошел себе вдоль по дорожке.
Верхохлебов
принял с рук
на руки полояровский пасквиль и внимательно поглядел
на рукопись.
Ярыжникова,
принимая это
на свой счет, кокетливо улыбалась и самодовольно-торжествующим взором обводила гирлянду своих приятельниц.
В них более благородного самоотвержения; они умели смело покушаться несколько раз
на приобретение своей свободы, умели без страха идти
на пытку, в рудники, страдать за идею, и поэтому наш братский призыв к ним:
принять самое деятельное участие в общем деле, поделиться с нами своей энергией».
Его окружили и стали требовать объяснений. Попечитель, совершенно справедливо находя неудобным объяснение с толпою
на улице, просил ее разойтись. Ему предложили
принять объяснение
на квартире.
Два-три таких «будьте поосторожней», оброненные в двух, трех кучках, послужили совершенно достаточным поводом, чтобы молва полетела из одной группы в другую, из другой в третью и т. д. и т. д. — и тень сомнения
на личность честного товарища была брошена, а иные
приняли ее тотчас же, сразу за несомненную истину.
А между тем в городе толковали, что несколько гвардейских полков заявляют сильное движение в пользу студентов и положительно отказываются идти, если их пошлют против них; что студентов и многих других лиц то и дело арестовывают, хватают и забирают где ни попало и как ни попало, и днем, и ночью, и дома, и в гостях, и
на улице, что министр не
принял университетской депутации с адресом.
Вот и все, что вам надо пока
принять к сведению, но это только пока,
на первое время.
— Э, батюшка, время! Он
принимает только до одиннадцати часов, а в одиннадцать к нему являются с докладами, а в двенадцать уже уезжает
на службу, — то есть преаккуратный старик, я вам скажу! Вы теперь поезжайте к Колтышке: он вас будет ждать.
Хвалынцев
принял из рук Бейгуша еще один новый клочок бумажки, зигзагами оторванный с одной стороны,
на котором было написано: заслужив…
Это нечаянное ты, еще впервые только сорвавшееся для него с ее уст, словно обожгло его. Столь сильный и неожиданный порыв смутил молодого человека. Он почему-то ждал более обыденной и более сдержанной встречи. Не допуская себя
принять ее объятия, радостные до полного самозабвения, он, отступя
на шаг, тихо встретил ее простертые к нему руки и с чувством, но очень сдержанно пожал их.
— Мы
на глупые книги не
принимаем абонемента, — ни с того, ни с сего заметила вдруг дама в пенсне. — Если вы
на такое чтение думаете подписаться, так обратитесь лучше в другие библиотеки.
Он, нимало не думая,
принял Малгоржана в арапники, и после горячей собственноручной расправы, вытурил из дому, «чтоб через час и духу его
на десять верст не пахло!» Сконфуженный Малгоржан удалился в родную Нахичевань, а у Стекльштрома с этой несчастной минуты пошел непрерывный кавардак в его семейной жизни.
Бейгуш с улыбкой, в которой выражалась явная затруднительность дать ей какой-либо ответ
на это, только плечами пожал; но из двух «вопросов», возбужденных Лидинькой, возник очень оживленный и даже горячий спор, в котором
приняла участие большая часть присутствующих. И после долгих пререканий порешили наконец
на том, что ни снимать салоп, ни целовать руку мужчина женщине отнюдь не должен. Лидинька искренно торжествовала.
— Да зачем же непременно вашу? — возразила Затц; — ведь есть же еще три свободные комнаты: Лубянская может занять под себя хоть любую. Она ведь тоже из наших… Что ж!.. А я с своей стороны не прочь, пожалуй, чтоб и она жила. Ведь мы здесь живем коммуной,
на равных основаниях, и друг другу ничем не обязаны, — пояснила она Нюточке, и вслед за тем обратилась ко всем вообще. — Так как, господа?
Принимаете, что ли, новую гражданку?
На другой же день утром Полояров открыто и совершенно неожиданно для Лубянской заявил членам коммуны о том, что состоит с нею в натуральном браке; но такая откровенность, к удивлению девушки, никому не показалась ни странною, ни зазорною, ни неуместною; напротив, все
приняли известие это как самую простую, достодолжную и обыденную вещь, и только одна Лубянская сама же покраснела до ушей и, со слезами досады
на глазах, не знала куда деваться от устремившихся
на нее равнодушных и каких-то словно бы оценочных взглядов.
Что оба они, равно с прочими, живали
на счет князя и Сусанны — этого Моисей в расчет не
принимал и вообще старался исключать из своих соображений, как нечто к делу вовсе не подходящее; но помнил он только себя и свой собственный, личный заработок.
Этот арест и все это дело, казавшиеся такими пустяками
на свободе, стали теперь страшно пугать его, в особенности после того, как это
приняло такой неожиданный оборот и как пришлось отведать
на опыте, что такое значит арест известного рода.
Впрочем, много карет и колясок, за недостатком времени, остались
на опустелой набережной, которая, с отсутствием людей, вдруг
приняла какой-то мертвенный, тоскливо-пустынный и мрачный вид.
— Все это усиливало панику не только народа, но и страховых обществ, из которых некоторые отказывались
принимать на страх имущества.