Неточные совпадения
— Ха, ха, ха! — в том же тоне продолжал гость. — И сейчас уже войско!.. И к чему тут войско?.. будто нельзя и без войска делать эти вещи!.. Тут
главное — нравственное влияние своей собственной личности, а
не войско. Я уверен, что все это пустяки: просто-напросто мужички
не поняли дела; ну, пошумели, покричали — их за это наказать, конечно, следует… внушить на будущее время, но зачем же войско!
— «Мужики! Мужики!» — что такое «мужики»?.. Мужики — это вздор! Никаких тут мужиков нам и
не надобно.
Главная штука в том, — значительно понизил он голос, наклоняясь к лицу молодой девушки, — чтобы демонстрацию сделать… демонстрацию правительству, — поймите вы это, сахарная голова!
— Пожалуй, даже менее по Ренану, а вот по Штраусу-то
не мешало бы, — подтвердил Полояров. — Потом в этом же направлении можно бы, пожалуй, отчасти допустить и естественные науки, в самом популярном изложении, а
главное, насчет развития: нужно бы чтение здоровое дать.
— Я ничего
не знаю; это касается администрации; можете к ней адресоваться, — настойчиво прервал директор Устинова. — Администрация во вчерашнем происшествии имеет налицо достаточно красноречивый факт, против которого я
не нахожу возможности спорить, и если заговорил об этом, то для того только, чтобы передать Феликсу Мартынычу решение, до него лично касающееся. Засим дебаты об этом предмете я считаю оконченными и предлагаю перейти к
главному нашему вопросу.
Что касается до «Провинциалки» и «Москаля», то насчет этих пьес
не могло уже быть ни малейших возражений и разговоров, ибо сама прелестнейшая madame Гржиб взяла на себя
главную роль как в той, так и в другой, и закрепила постановку их своим беспрекословным «я так хочу».
Думая, что крест его либо
не был замечен, хотя он очень хорошо видел две резкие черты, — либо никто из них
не пришел вчера, вероятно, ожидая на сегодня крайнего назначенного срока, — он, едва лишь пробило четыре часа, начертил новый крест на том же самом месте, со всеми вчерашними предосторожностями, и отправился гулять по
главной аллее.
На следующий день, около четырех часов пополудни, прохаживаясь по
главной аллее городского сада, Шишкин, все еще
не терявший надежды, что ожидания его увенчаются каким-нибудь успехом, вдруг завидел идущего навстречу Василия Свитку, который еще издали кивал ему головой и махал руками.
Но
главное сомненье
не в этом.
Граф Маржецкий в течение целого вечера служил предметом внимания, разговоров и замечаний, из которых почти все были в его пользу. Русское общество, видимо, желало показать ему радушие и привет, и притом так, чтобы он, высланец на чужбину, почувствовал это. Но
главное, всем очень хотелось постоянно заявлять, что они
не варвары, а очень цивилизованные люди.
— Что ж, может быть, с своей точки зрения и Лидинька права, — пожала плечами Стрешнева, — как права и мать Агафоклея. Я, Константин Семенович, понимаю это дело так, — продолжала она. — Прожить свою жизнь так, чтобы ни своя собственная совесть, ни людская ненависть ни в чем
не могли упрекнуть тебя, а
главное — собственная совесть. Для этого нужно немножко сердца, то есть человеческого сердца, немножко рассудка да искренности. Ну, вот и только.
«
Главное, бойтесь разногласия и
не трусьте энергических мер», — вещала далее прокламация.
Ну, а убыль нескольких голов нисколько
не повредит общему великому строю дела, потому что
главные нити и пружины — ух, как далеко и высоко от нас, грешных!..
— Но мы уклонились в сторону, — продолжал поручик. — Я вам хотел сообщить только мой личный взгляд, который, впрочем, разделяется очень и очень многими, на то, что называется шпионством. Я хотел только сказать, что если оно полезно для дела, то
не следует им пренебрегать и гнушаться. Собственно, главнее-то всего, я хотел спросить вас, совершенно ли вы равнодушны к выбору той или другой деятельности?
— То есть снарядим-то мы его здесь, но
не в гвардию, а пошлем в какой-нибудь из варшавских полков. Там он будет теперь полезнее. А Чарыковский все это обделает в
Главном Штабе и быстро и хорошо!
Надо было
не допустить этой встречи по крайней мере хоть до тех пор, когда все уже будет кончено, когда рекомендательное письмо от очень значительного лица из
Главного Штаба к полковому командиру и начальнику дивизии будет добыто чрез Чарыковского, когда деньги и подорожная будут лежать в кармане, так что только бы завтра сесть и ехать, тогда пусть себе на прощанье повидается.
Полояров распоряжался кассой и вообще был
главным администратором коммуны. Раз в месяц он обязан был в общем собрании представлять членам-общежителям отчет во всех приходах и по всем расходам, употребленным на общие нужды. Потому у Ардальона чаще и больше, чем у других, водились деньги. В крайнем же случае он всегда обращался либо к Сусанне, либо к князю Сапово-Неплохово с просьбой дать в долг на имя коммуны, и конечно, никогда почти
не получал отказа: делал долг ведь
не Ардальон, а коммуна!
— Вы что это за книжонки принесли? Азбуку? — Этого вовсе
не нужно! Это все потом, как-нибудь после, а теперь
главное о развитии вашем надо позаботиться. Вы, мальчуган, например, как вас зовут?
Он
не мог
не быть с ним знакомым, во-первых, потому, что с кем же и
не знаком в Петербурге, а во-вторых, и это
главное, Бейгуш, как добрый патриот, был связан с ним единством идеи, общностью дела.
А вот
не хотите ли в стуколку?»
Главная беда, что там разговаривать-то решительно
не с кем!
— А оттого, что
не вы ли сами всегда обзываете Герцена и дураком-то, и отсталым-то, и лишним человеком, и краснобаем. Вспомните-ка, ведь это все ваши эпитеты! То вдруг еще вчера он у вас выдохшийся болтун, пустельга-колотовка, а сегодня уж вы гордитесь им!.. Последовательно-с! И
главное, прочность ваших убеждений рисует!
— Как «так!» — Этого же быть
не может!.. И я уверен, что, сознавшись в
главном, вы
не захотите скрыть и причин. Ведь были же причины?!
14-го июня объявлено о закрытии недавно учрежденного при «Обществе для пособия нуждающимся литераторам и ученым» особого отделения для вспоможения студентам. В этот же день объявлено высочайшее повеление о том, чтобы «чтение публичных лекций в Петербурге впредь разрешать
не иначе, как по взаимному соглашению министров внутренних дел и народного просвещения с военным генерал-губернатором и
главным начальником III отделения».