Неточные совпадения
— А не странно ли! — вдруг сказала она. — Вы, русский, москаль, и вы первый увидели у меня это
знамя, первый узнали про мою работу, на ваших глазах она кончилась, и даже первый похвалили ее вы, москаль!.. Москаль, говорю я!.. Но кто-то первый
подымет и понесет его? — с грустно-раздумчивым вздохом добавила она после короткого молчания.
— А кто вызывался
поднять и нести мое
знамя? — насмешливо прищурилась на него Цезарина, — или, быть может, вы — трус, господин Хвалынцев?
Это «заключение» разом
подняло его в их глазах, разом породило веру и в герценовское письмо, и в то, что он один только высоко держит в России
знамя демократического социализма.
Идти дальше, стараться объяснить его окончательно, значит, напиваться с ним пьяным, давать ему денег взаймы и потом выслушивать незанимательные повести о том, как он в полку нагрубил командиру или побил жида, не заплатил в трактире денег,
поднял знамя бунта против уездной или земской полиции, и как за то выключен из полка или послан в такой-то город под надзор.
На вопрос: для чего было сделано столько убийств, скандалов и мерзостей? — он с горячею торопливостью ответил, что «для систематического потрясения основ, для систематического разложения общества и всех начал; для того, чтобы всех обескуражить и изо всего сделать кашу и расшатавшееся таким образом общество, болезненное и раскисшее, циническое и неверующее, но с бесконечною жаждой какой-нибудь руководящей мысли и самосохранения, — вдруг взять в свои руки,
подняв знамя бунта и опираясь на целую сеть пятерок, тем временем действовавших, вербовавших и изыскивавших практически все приемы и все слабые места, за которые можно ухватиться».
Неточные совпадения
И
знамя вольности кровавой // Я
подымаю на Петра.
— Товарищи! Мы решили открыто заявить, кто мы, мы
поднимаем сегодня наше
знамя,
знамя разума, правды, свободы!
Она взглянула на него сверху вниз, увидала у ног его древко
знамени, разломанное на две части, — на одной из них уцелел кусок красной материи. Наклонясь, она
подняла его. Офицер вырвал палку из ее рук, бросил ее в сторону и, топая ногами, кричал:
И вот он сам оставляет ее и
подымает «
знамя великой идеи» и идет умереть за него на большой дороге!
— Я вам только кстати замечу, как странность, — перебил вдруг Ставрогин, — почему это мне все навязывают какое-то
знамя? Петр Верховенский тоже убежден, что я мог бы «
поднять у них
знамя», по крайней мере мне передавали его слова. Он задался мыслию, что я мог бы сыграть для них роль Стеньки Разина «по необыкновенной способности к преступлению», — тоже его слова.