Что вы из солистов, то это почувствуете вы сами при первом прикосновении к
серьезному делу, а засим, вспомните что сказано: «имейте веру с горчичное зерно, и вы будете двигать горами!» Не верьте в себя, но твердо веруйте в дело, в его правоту и святость, и вы тоже будете двигать, если не горами, то массами живых людей, которые для нас теперь поважнее гор!
— Н-нет… Я позволяю себе думать, что опасения вашего превосходительства несколько напрасны, — осторожно заметил Колтышко. — Мы ведь ничего серьезного и не ждали от всей этой истории, и не глядели на нее как на
серьезное дело. Она была не больше как пробный шар — узнать направление и силу ветра; не более-с! Польская фракция не выдвинула себя напоказ ни единым вожаком; стало быть, никто не смеет упрекнуть отдельно одних поляков: действовал весь университет, вожаки были русские.
Неточные совпадения
Дело, на его взгляд, все более и более начинало принимать оборот весьма
серьезный, с исходом крайне сомнительного свойства.
— Я-то? — отозвался Ардальон с тою снисходительною усмешкою, какою взрослые улыбаются маленьким детям. — Вы, Лубянская, говорю я вам, вечно одни только глупости болтаете! Ну черта ли я заступлюсь за него, коли там и без меня довольно! Мой голос пригодится еще сегодня же для более
серьезного и полезного
дела — сами знаете; так черта ли мне в пустяки путаться!
Коли перед всяким стариком киснуть, так что же ты станешь делать пред настоящим, пред серьезным-то
делом?
Шишкин задумался. Предложение имело свою заманчивую сторону, но… как же те-то? Как же отказаться от блестящей перспективы быть заправским,
серьезным деятелем «такого
дела» или, по крайней мере, хоть узнать бы прежде что-нибудь положительное: есть ли тут что или одна только мистификация.
— Чтó бы я сделала? — медленно проговорила она. — Во-первых, я бы не вышла иначе замуж, как только убедясь прежде в самой себе, что я точно люблю человека, что это не блажь, не вспышка, не увлечение, а
дело крепкое и
серьезное. Ну, и после этого… мне бы уж, конечно, не пришлось полюбить другого.
Русский народ издавна отличался долготерпением. Били нас татары — мы молчали просто, били цари — молчали и кланялись, теперь бьют немцы — мы молчим и уважаем их… Прогресс!.. Да в самом
деле, что нам за охота заваривать
серьезную кашу? Мы ведь широкие натуры, готовые на грязные полицейские скандальчики под пьяную руку. Это только там, где-то на Западе, есть такие души, которых ведет на подвиги одно пустое слово — la gloire [Слава (фр.).].
— «Но » в том, что меня мучит одно весьма
серьезное сомнение. Я сомневаюсь в себе самом, в своих силах. Ведь чтоб отдаться
делу, нужно взвесить и сообразить многое, и прежде всего, нужно знать его.
Ранее же этого знать все невозможно:
дело слишком большое и
серьезное.
Как-то довольно кстати предложил он ей несколько щекотливый вопрос: «Что б она сделала, если бы, выйдя замуж, глубоко полюбила впоследствии другого?» Ответ был ясен и прост: «Я бы не вышла иначе, как только убедясь наперед в самой себе, что я точно люблю человека, что это не блажь, не вспышка, не увлечение, а
дело крепкое и
серьезное, и после этого мне, уж конечно, не пришлось бы полюбить другого».
И — увы! — с убеждением такого рода я сама ясно вижу, что вот именно у меня-то, у меня самой и нет ровно никакого
серьезного жизненного
дела.
Но хватит ли у вас духу смеяться, когда вы увидите, что фраза не осталась фразой, что эта фраза, проникнутая верой и убеждением, переходит на практическую, житейскую почву, воплощается уже в
серьезном насущном
деле?
Дикости в проявлениях жизни общественной, разноголосица во всех сферах общества, фанфаронство общим и народным
делом, вопросительный знак значительной части дворянства пред новым экономическим бытом, финансовый кризис, зловещие тучи на окраинах, государственные затруднения, неумелость, злорадство, апатия к
серьезному здравомысленному
делу, непонимание прямых народных интересов, подпольная интрига и козни, наплыв революционных прокламаций и брань, брань, одна повальная брань в несчастной полунемотствующей литературе и, наконец, в виде паллиативы, эта безумная и развратная оргия канкана, — вот общая картина того положения, в котором застал Россию 1862 год.
Этими дилетантками в
деле науки руководила пока еще одна только современная мода, а наиболее скромные и
серьезные из них посещали лекции Фаминцына «о физиологии растения».
— Отчего мы, и в самом
деле, не получаем? — хлопая глазами и принимая все это в самую
серьезную сторону, тихо спросил наивный князь у Моисея.
— Андрей Павлович, — серьезно начала в ответ ему Татьяна. — Во-первых, вы сами, и притом один только вы, лучше всех знаете те побуждения, какие свели меня с ними. Мне казался в них призрак
серьезного, насущного и хорошего
дела, а я бездельем страдаю. Это одно. А во-вторых, не все же там были Фрумкины да Малгоржаны. Было кое-что посильнее и посерьезнее. Ведь не я одна заблуждалась: так же точно заблуждалось множество мне подобных!
Они спорили на каждом шагу, за всякие пустяки, — и только за пустяки. А когда доходило до
серьезного дела, она другим голосом и другими глазами, нежели как обыкновенно, предъявляла свой авторитет, — и он хотя сначала протестовал, но потом сдавался, если требование ее было благоразумно.
Неточные совпадения
Теперь, присутствуя на выборах и участвуя в них, он старался также не осуждать, не спорить, а сколько возможно понять то
дело, которым с такою серьезностью и увлечением занимались уважаемые им честные и хорошие люди. С тех пор как он женился, Левину открылось столько новых,
серьезных сторон, прежде, по легкомысленному к ним отношению, казавшихся ничтожными, что и в
деле выборов он предполагал и искал
серьезного значения.
— А один голос может решить всё
дело, и надо быть
серьезным и последовательным, если хочешь служить общественному
делу, — заключил Сергей Иванович.
Вместе с путешественником было доложено о приезде губернского предводителя, явившегося и Петербург и с которым нужно было переговорить. После его отъезда нужно было докончить занятия будничные с правителем
дел и еще надо было съездить по
серьезному и важному
делу к одному значительному лицу. Алексей Александрович только успел вернуться к пяти часам, времени своего обеда, и, пообедав с правителем
дел, пригласил его с собой вместе ехать на дачу и на скачки.
— Нет, я очень стою, потому что я стал самый
серьезный человек. Я не только устраиваю свои, но и чужие семейные
дела, — сказал он с значительным выражением лица.
Может быть, к сему побудила его другая, более существенная причина,
дело более
серьезное, близшее к сердцу…