— Ты, батюшко, сказывали, питерского енарала передовой… Рассуди, кормилец! Волю скрасть хотят у нас! То было волю объявили, а ныне Карла Карлыч, немец-то наш, правляющий, на барщину снова гонит, а мы барщины не желаем, потому не закон… Мы к тебе от мира; и как ежели что складчину какую, так ты не сумлевайся: удоблетворим
твоей милости, — только обстой ты нас… Они все супротив нас идут…
— Да как всегда: бесится с жиру, — сказал Захар, — а все за тебя, по
твоей милости перенес я горя-то немало: все насчет квартиры-то! Бесится: больно не хочется съезжать…
— Я с Марфенькой хочу поехать на сенокос сегодня, — сказала бабушка Райскому, —
твоя милость, хозяин, не удостоишь ли взглянуть на свои луга?
Неточные совпадения
Голоса двух женщин.
Милости твоей, отец, прошу! Повели, государь, выслушать!
Купцы. Да уж куда
милость твоя ни запроводит его, все будет хорошо, лишь бы, то есть, от нас подальше. Не побрезгай, отец наш, хлебом и солью: кланяемся тебе сахарцом и кузовком вина.
— Нечего их ни жалеть, ни жаловать! — сказал старичок в голубой ленте. — Швабрина сказнить не беда; а не худо и господина офицера допросить порядком: зачем изволил пожаловать. Если он тебя государем не признает, так нечего у тебя и управы искать, а коли признает, что же он до сегодняшнего дня сидел в Оренбурге с
твоими супостатами? Не прикажешь ли свести его в приказную да запалить там огоньку: мне сдается, что его
милость подослан к нам от оренбургских командиров.
«Доношу
твоей барской
милости, что у тебя в вотчине, кормилец наш, все благополучно.
Авось милосердый Господь помилует
твою барскую
милость, а о себе не заботимся: пусть издохнем.