На дворе ночь и метелица; резкий, холодный ветер буровит снег, в одно мгновение наметает сугробы, захлестывает все, что попадется на пути, и всю окрестность наполняет воплем.
Раз — это еще в деревне было — застала я его в саду с одною дамой, и ушла я… ушла, куда глаза мои глядят, и не знаю, как очутилась на паперти, упала на колени: «Царица, говорю, небесная!» А
на дворе ночь, месяц светит…
Неточные совпадения
— Самого-то следствия они не делали, а всем судом заворотили
на экономический
двор, к старику, графскому эконому, да три дня и три
ночи без просыпу — в карты.
В тот год осенняя погода // Стояла долго
на дворе, // Зимы ждала, ждала природа. // Снег выпал только в январе //
На третье в
ночь. Проснувшись рано, // В окно увидела Татьяна // Поутру побелевший
двор, // Куртины, кровли и забор, //
На стеклах легкие узоры, // Деревья в зимнем серебре, // Сорок веселых
на дворе // И мягко устланные горы // Зимы блистательным ковром. // Всё ярко, всё бело кругом.
Морозна
ночь, всё небо ясно; // Светил небесных дивный хор // Течет так тихо, так согласно… // Татьяна
на широкий
двор // В открытом платьице выходит, //
На месяц зеркало наводит; // Но в темном зеркале одна // Дрожит печальная луна… // Чу… снег хрустит… прохожий; дева // К нему
на цыпочках летит, // И голосок ее звучит // Нежней свирельного напева: // Как ваше имя? Смотрит он // И отвечает: Агафон.
Ночь еще только что обняла небо, но Бульба всегда ложился рано. Он развалился
на ковре, накрылся бараньим тулупом, потому что ночной воздух был довольно свеж и потому что Бульба любил укрыться потеплее, когда был дома. Он вскоре захрапел, и за ним последовал весь
двор; все, что ни лежало в разных его углах, захрапело и запело; прежде всего заснул сторож, потому что более всех напился для приезда паничей.
Девочка говорила не умолкая; кое-как можно было угадать из всех этих рассказов, что это нелюбимый ребенок, которого мать, какая-нибудь вечно пьяная кухарка, вероятно из здешней же гостиницы, заколотила и запугала; что девочка разбила мамашину чашку и что до того испугалась, что сбежала еще с вечера; долго, вероятно, скрывалась где-нибудь
на дворе, под дождем, наконец пробралась сюда, спряталась за шкафом и просидела здесь в углу всю
ночь, плача, дрожа от сырости, от темноты и от страха, что ее теперь больно за все это прибьют.