Неточные совпадения
— Иди-иди, дурашка, чего рот разинул! — подталкивал его шутливо старик. — Погоди, вот дойдем до города Новороссийского и, значит, опять подадимся на юг. Там действительно места, —
есть на что посмотреть. Сейчас, примерно сказать, пойдут
тебе Сочи, Адлер, Туапсе, а там, братец
ты мой, Сухум, Батум… Глаза раскосишь, глядемши… Скажем, примерно — пальма. Удивление! Ствол у нее мохнатый, на манер войлока, а каждый лист такой большой, что нам с
тобой обоим укрыться впору.
— Как
тебе сказать? С непривычки оно точно… опасаешься немного, ну а потом видишь, что другие люди не боятся, и сам станешь посмелее… Много там, братец мой, всякой всячины. Придем — сам увидишь. Одно только плохо — лихорадка. Потому кругом болота, гниль, а притом же жарища. Тамошним-то жителям ничего, не действует на них, а пришлому человеку приходится плохо. Одначе
будет нам с
тобой, Сергей, языками трепать. Лезь-ка в калитку. На этой даче господа живут очень хорошие…
Ты меня спроси: уж я все знаю!
— Две да пять, итого семь копеек… Что ж, брат Сереженька, и это деньги. Семь раз по семи, — вот он и полтинник набежал, значит, все мы трое сыты, и ночлег у нас
есть, и старичку Лодыжкину, по его слабости, можно рюмочку пропустить, недугов многих ради… Эх, не понимают этого господа! Двугривенный дать ему жалко, а пятачок стыдно… ну и велят идти прочь. А
ты лучше дай хошь три копейки… Я ведь не обижаюсь, я ничего… зачем обижаться?
— Ну, Сергей, счастье наше,
ты только слушай меня: я, брат, все знаю. Может
быть, из платья что-нибудь даст или из обуви. Это уж верно!..
— Вот это — другое дело. Вежливость прежде всего. Ну а теперь немножко попрыгаем, — продолжал старик, протягивая невысоко над землею хлыст. — Алле! Нечего, брат, язык-то высовывать. Алле! Гоп! Прекрасно! А ну-ка еще, нох ейн маль… Алле! Гоп! Алле! Гоп! Чудесно, собачка. Придем домой, я
тебе морковки дам. А,
ты морковку не кушаешь? Я и забыл совсем. Тогда возьми мою чилиндру и попроси у господ. Может
быть, они
тебе препожалуют что-нибудь повкуснее.
— А паспорт у
тебя есть? — вдруг грозно взревел доктор. — Я вас знаю, канальи!
— Да-а, брат. Обмишулились мы с
тобой, — покачал головой старый шарманщик. — Язвительный, однако, мальчугашка… Как его, такого, вырастили, шут его возьми? Скажите на милость: двадцать пять человек вокруг него танцы танцуют. Ну уж,
будь в моей власти, я бы ему прописа-ал ижу. Подавай, говорит, собаку. Этак что же? Он и луну с неба захочет, так подавай ему и луну? Поди сюда, Арто, поди, моя собаченька. Ну и денек сегодня задался. Удивительно!
— Довольно даже глупо это со стороны твоей барыни! — рассердился вдруг Лодыжкин, который здесь, на берегу, чувствовал себя гораздо увереннее, чем на чужой даче. — И опять, какая она мне такая барыня?
Тебе, может
быть, барыня, а мне двоюродное наплевать. И пожалуйста… я
тебя прошу… уйди
ты от нас, Христа ради… и того… и не приставай.
— Обыкновенно — продать. Чего вам еще? Главное, паныч у нас такой скаженный. Чего захотелось, так весь дом перебулгачит. Подавай — и все тут. Это еще без отца, а при отце… святители вы наши!.. все вверх ногами ходят. Барин у нас инженер, может
быть, слышали, господин Обольянинов? По всей России железные дороги строят. Мельонер! А мальчишка-то у нас один. И озорует. Хочу поню живую — на
тебе поню. Хочу лодку — на
тебе всамделишную лодку. Как
есть ни в чем, ни в чем отказу…
— Я
тебе одно скажу, парень, — начал он не без торжественности. — Примерно, ежели бы у
тебя был брат или, скажем, друг, который, значит, с самого сыздетства. Постой, друже,
ты собаке колбасу даром не стравляй… сам лучше скушай… этим, брат, ее не подкупишь. Говорю, ежели бы у
тебя был самый что ни на
есть верный друг… который сыздетства… То за сколько бы
ты его примерно продал?
— А
ты, Сережа, не того… не сердись на меня. Собаку-то нам с
тобой не вернут. — Дедушка таинственно понизил голос: — Насчет пачпорта я опасаюсь. Слыхал, что давеча господин говорил? Спрашивает: «А пачпорт у
тебя есть?» Вот она, какая история. А у меня, — дедушка сделал испуганное лицо и зашептал еле слышно, — у меня, Сережа, пачпорт-то чужой.
— Милый
ты мой, родной, — приговаривал, трясясь всем телом, старик. — Собачка-то уж очень затейная… Артошенька-то наш… Другой такой не
будет у нас…
Содержание было то самое, как он ожидал, но форма была неожиданная и особенно неприятная ему. «Ани очень больна, доктор говорит, что может быть воспаление. Я одна теряю голову. Княжна Варвара не помощница, а помеха. Я ждала тебя третьего дня, вчера и теперь посылаю узнать, где ты и что ты? Я сама хотела ехать, но раздумала, зная, что это
будет тебе неприятно. Дай ответ какой-нибудь, чтоб я знала, что делать».
Кто б ни
был ты, о мой читатель, // Друг, недруг, я хочу с тобой // Расстаться нынче как приятель. // Прости. Чего бы ты за мной // Здесь ни искал в строфах небрежных, // Воспоминаний ли мятежных, // Отдохновенья ль от трудов, // Живых картин, иль острых слов, // Иль грамматических ошибок, // Дай Бог, чтоб в этой книжке ты // Для развлеченья, для мечты, // Для сердца, для журнальных сшибок // Хотя крупицу мог найти. // За сим расстанемся, прости!
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Что тут пишет он мне в записке? (Читает.)«Спешу
тебя уведомить, душенька, что состояние мое
было весьма печальное, но, уповая на милосердие божие, за два соленые огурца особенно и полпорции икры рубль двадцать пять копеек…» (Останавливается.)Я ничего не понимаю: к чему же тут соленые огурцы и икра?
Хлестаков. Поросенок
ты скверный… Как же они
едят, а я не
ем? Отчего же я, черт возьми, не могу так же? Разве они не такие же проезжающие, как и я?
Осип. Послушай, малый:
ты, я вижу, проворный парень; приготовь-ка там что-нибудь
поесть.
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак!
Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (
Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает
есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Городничий. А, черт возьми, славно
быть генералом! Кавалерию повесят
тебе через плечо. А какую кавалерию лучше, Анна Андреевна, красную или голубую?