Никто из них никогда, даже мельком, не обращал внимания на Ромашова, но он видел в них
кусочек какого-то недоступного, изысканного, великолепного мира, где жизнь — вечный праздник и торжество…
— Мы ведь всё вместе, — пояснила Шурочка. — Я бы хоть сейчас выдержала экзамен. Самое главное, — она ударила по воздуху вязальным крючком, — самое главное — система. Наша система — это мое изобретение, моя гордость. Ежедневно мы проходим кусок из математики, кусок из военных наук — вот артиллерия мне, правда, не дается: все какие-то противные формулы, особенно в баллистике, — потом
кусочек из уставов. Затем через день оба языка и через день география с историей.
Эти филе и гипюрчики — я их сама связала, это платье, которое я сама переделывала, этот омерзительный мохнатенький ковер из
кусочков… все это гадость, гадость!
Пристально и бесцеремонно разглядывая Ромашова снизу вверх, через верх очков, она протянула ему и ткнула прямо в губы свою крошечную, темную, всю сморщенную руку, похожую на
кусочек мощей.