Кто-то нерешительно завозился в кабинете и на цыпочках, скрипя сапогами, пошел к выходу. Но его сейчас же остановил
голос командира, ставший вдруг чересчур суровым, чтобы не быть поддельным...
Неточные совпадения
Он приложил руки ко рту и закричал сдавленным
голосом, так, чтобы не слышал ротный
командир...
Жалобный
голос говорил довольно долго. Когда он кончил, опять раскатился глубокий бас
командира, но теперь более спокойный и смягченный, точно Шульгович уже успел вылить свой гнев в крике и удовлетворил свою жажду власти видом чужого унижения.
— Бон-да-рен-ко! — крикнул из-за стены полковой
командир, и звук его огромного
голоса сразу наполнил все закоулки дома и, казалось, заколебал тонкие перегородки передней. Он никогда не употреблял в дело звонка, полагаясь на свое необыкновенное горло. — Бондаренко! Кто там есть еще? Проси.
— Нехорошо-с, — начал
командир рычащим басом, раздавшимся точно из глубины его живота, и сделал длинную паузу. — Стыдно-с! — продолжал он, повышая
голос. — Служите без году неделю, а начинаете хвостом крутить. Имею многие основания быть вами недовольным. Помилуйте, что же это такое?
Командир полка делает ему замечание, а он, несчастный прапорщик, фендрик, позволяет себе возражать какую-то ерундистику. Безобразие! — вдруг закричал полковник так оглушительно, что Ромашов вздрогнул. — Немысленно! Разврат!
Кто-то издали подал музыке знак перестать играть.
Командир корпуса крупной рысью ехал от левого фланга к правому вдоль линии полка, а за ними разнообразно волнующейся, пестрой, нарядной вереницей растянулась его свита. Полковник Шульгович подскакал к первой роте. Затягивая поводья своему гнедому мерину, завалившись тучным корпусом назад, он крикнул тем неестественно свирепым, испуганным и хриплым
голосом, каким кричат на пожарах брандмайоры...
У полкового
командира и у Осадчего на всех ученьях было постоянное любовное соревнование в
голосах. И теперь даже в шестнадцатой роте была слышна щегольская металлическая команда Осадчего...
Теперь уже все шестнадцать ротных
командиров невпопад и фальшиво, разными
голосами запели...
— Хорошо, ребята! — слышится довольный
голос корпусного
командира. — А-а-а-а! — подхватывают солдаты высокими, счастливыми
голосами. Еще громче вырываются вперед звуки музыки. «О милый! — с умилением думает Ромашов о генерале. — Умница!»
Еще секунда, еще мгновение — и Ромашов пересекает очарованную нить. Музыка звучит безумным, героическим, огненным торжеством. «Сейчас похвалит», — думает Ромашов, и душа его полна праздничным сиянием. Слышен
голос корпусного
командира, вот
голос Шульговича, еще чьи-то
голоса… «Конечно, генерал похвалил, но отчего же солдаты не отвечали? Кто-то кричит сзади, из рядов… Что случилось?»
Ромашов уже взошел на заднее крыльцо, но вдруг остановился, уловив в столовой раздраженный и насмешливый
голос капитана Сливы. Окно было в двух шагах, и, осторожно заглянув в него, Ромашов увидел сутуловатую спину своего ротного
командира.
«Отчего у вас, — спросили они, вынув бумагу, исписанную японскими буквами, — сказали на фрегате, что корвет вышел из Камчатки в мае, а на корвете сказали, что в июле?» — «Оттого, — вдруг послышался сзади
голос командира этого судна, который случился тут же, — я похерил два месяца, чтоб не было придирок да расспросов, где были в это время и что делали». Мы все засмеялись, а Посьет что-то придумал и сказал им в объяснение.
Неточные совпадения
Но вот уже последняя траншея, вот и
голос солдатика П. полка, узнавшего своего прежнего ротного
командира, вот и 3-й батальон стоит в темноте, прижавшись у стенки, мгновенно освещаемый выстрелами и слышный сдержанным говором и побрякиванием ружей.
Разве желание быть простым казаком, жить близко к природе, никому не делать вреда, а еще делать добро людям, разве мечтать об этом глупее, чем мечтать о том, о чем я мечтал прежде, — быть, например, министром, быть полковым
командиром?» Но какой-то
голос говорил ему, чтоб он подождал и не решался.
Как аукнется, так и откликнется. Вольский всегда здоровался веселым
голосом, и весело ему они отвечали.
Командир полка Беляев, старый, усталый человек, здоровался глухо, протяжно:
Велиткин, высокого роста, стоял на правом фланге третьим, почти рядом с ротным
командиром. Вдруг он вырвался из строя и бросился к Вольскому. Преступление страшнейшее, караемое чуть не расстрелом. Не успели мы прийти в себя, как Велиткин упал на колени перед Вольским и слезным
голосом взвыл:
— Встава-а-ть! — протяжно и сурово командует сильным
голосом наш маленький бородатый батальонный
командир, майор Черноглазов.