— Теперь вот в Малороссии так настоящая весна. Цветет черемуха, калина… Лягушки кричат по заводям, поют соловьи… Там ночь так уж ночь, — черная, жуткая, с
тайной страстью… А дни какие теперь там стоят!.. Какое солнце, какое небо! Что ваша Чухония? Слякоть…
Г-жа Петицкая, в самом деле, знала про Николя кой-какие подробности: года три тому назад она жила на даче в парке, на одном дворе с француженкой m-lle Пижон,
тайною страстью m-r Оглоблина, и при этом слышала, что он очень много тратит на нее денег.
Зафиру Сашка что-то прошептал. // Зафир кивнул курчавой головою, // Блеснул, как рысь, очами, денег взял // Из белой ручки черною рукою; // Он долго у дверей еще стоял // И говорил всё время, по несчастью, // На языке чужом, и
тайной страстью // Одушевлен казался. Между тем, // Облокотись на стол, задумчив, нем, // Герой печальный моего рассказа // Глядел на африканца в оба глаза.
Певец // Любви сей полный кубок в дар! // Среди борьбы кровавой, // Друзья, святой питайте жар: // Любовь одно со славой. // Кому здесь жребий уделён // Знать
тайну страсти милой, // Кто сердцем сердцу обручён: // Тот смело, с бодрой силой // На всё великое летит; // Нет страха; нет преграды; // Чего-чего не совершит // Для сладостной награды?
Неточные совпадения
Как он умел казаться новым, // Шутя невинность изумлять, // Пугать отчаяньем готовым, // Приятной лестью забавлять, // Ловить минуту умиленья, // Невинных лет предубежденья // Умом и
страстью побеждать, // Невольной ласки ожидать, // Молить и требовать признанья, // Подслушать сердца первый звук, // Преследовать любовь и вдруг // Добиться
тайного свиданья… // И после ей наедине // Давать уроки в тишине!
Отчего эта загадочность, исчезание по целым дням, таинственные письма, прятанье, умалчивание, под которым ползла, может быть, грубая интрига или крылась роковая
страсть или какая-то неуловимая
тайна — что наконец?
Может быть, Вера несет крест какой-нибудь роковой ошибки; кто-нибудь покорил ее молодость и неопытность и держит ее под другим злым игом, а не под игом любви, что этой последней и нет у нее, что она просто хочет там выпутаться из какого-нибудь узла, завязавшегося в раннюю пору девического неведения, что все эти прыжки с обрыва,
тайны, синие письма — больше ничего, как отступления, — не перед
страстью, а перед другой темной тюрьмой, куда ее загнал фальшивый шаг и откуда она не знает, как выбраться… что, наконец, в ней проговаривается любовь… к нему… к Райскому, что она готова броситься к нему на грудь и на ней искать спасения…»
«Что это,
тайна роковая или
страсть? — спрашивал он, — или и то, и другое?»
Пусть бы пришли сюда знатоки и толкователи так называемых
тайн сердца и
страстей и выложили бы тут свои понятия и философию, добытую с досок Михайловского театра.