Мы встали и пошли бродить по комнатам. В конце анфилады их широкая дверь вела в зал, назначенный для танцев. Желтые шелковые занавески на окнах и расписанный потолок, ряды венских стульев по стенам, в углу залы большая белая ниша в форме раковины, где сидел оркестр из пятнадцати человек. Женщины, по большей части обнявшись, парами ходили по зале; мужчины сидели по стенам и наблюдали их. Музыканты
настраивали инструменты. Лицо первой скрипки показалось мне немного знакомым.
Неточные совпадения
— Он всегда сам
настраивает. Это — его алтарь, он даже меня неохотно допускает к
инструменту.
Все это наводило на мальчика чувство, близкое к испугу, и не располагало в пользу нового неодушевленного, но вместе сердитого гостя. Он ушел в сад и не слышал, как установили
инструмент на ножках, как приезжий из города настройщик заводил его ключом, пробовал клавиши и
настраивал проволочные струны. Только когда все было кончено, мать велела позвать в комнату Петю.
Приехавши, в один из таких понедельников, к Размановским, я еще на лестнице был приятно изумлен звуками музыки, долетавшими до меня из передней. Действительно, там сидело несколько батальонных солдат, которые грустно
настраивали свои
инструменты.
Музыканты на одной стороне хор
настраивали свои
инструменты, а в газетной — советник губернского правления г. Богоявисенский громко читал по бумажке свой будущий спич, который через час он должен будет произнести наизусть, по внезапному, так сказать, вдохновению и от полноты сердца.
Цвибуш и Илька поднялись,
настроили свои
инструменты и заиграли. Илька запела. Офицерство заулыбалось…Илька пела, что нет никого на этом свете красивее и храбрее австрийских военных, которые в минуту сумеют завоевать весь свет.