— Да
упаси меня бог! Да что вы это придумали, господин юнкер? Да ведь меня Петр Алексеевич мигом за это прогонят. А у меня семья, сам-семь с женою и престарелой родительницей. А дойдет до господина генерал-губернатора, так он меня в три счета выселит навсегда из Москвы. Не-ет, сударь, старая история. Имею честь кланяться. До свиданья-с! — и бежит торопливо следом за своим патроном.
— Уж не просила ли она и у вас денег? — продолжал между тем Призоров, —
упаси вас боже дать что-нибудь!.. ну-с, Скорпиона Аспидовна, налево кругом, марш!
— Еще одна смерть около меня, — говорил он сам с собою, — а может быть, даже и жертва моя. Точно
упас я смертоносный [Упас… смертоносный — то же, что анчар: ядовитое дерево, распространяющее вокруг себя смерть.]: все, что приближается ко мне, или умирает, или погибает.
Анна Устиновна. Все они добрые, только
упаси нас, Господи, от их доброты! (Погуляеву.) Что вам, батюшко, нужно?
Неточные совпадения
Но и это уже считалось строптивостью; бороться же или открыто идти против беды —
упаси боже!
Кстати: Вернер намедни сравнил женщин с заколдованным лесом, о котором рассказывает Тасс в своем «Освобожденном Иерусалиме». «Только приступи, — говорил он, — на тебя полетят со всех сторон такие страхи, что боже
упаси: долг, гордость, приличие, общее мнение, насмешка, презрение… Надо только не смотреть, а идти прямо, — мало-помалу чудовища исчезают, и открывается пред тобой тихая и светлая поляна, среди которой цветет зеленый мирт. Зато беда, если на первых шагах сердце дрогнет и обернешься назад!»
Шел напрямик без дальней думы, // С его женой и с ним пускался в реверси, // Ему и ей какие суммы // Спустил, что боже
упаси!
— Пообедав вчера, выехали мы, благословясь, около вечерен, спешили засветло проехать Волчий Вражек, а остальные пятнадцать верст ехали в темноте — зги Божией не видать! Ночью поднялась гроза, страсть какая — Боже
упаси! Какие яровые у Василья Степаныча, видели?
— Во владение Кирилу Петровичу! Господь
упаси и избави: у него часом и своим плохо приходится, а достанутся чужие, так он с них не только шкурку, да и мясо-то отдерет. Нет, дай бог долго здравствовать Андрею Гавриловичу, а коли уж бог его приберет, так не надо нам никого, кроме тебя, наш кормилец. Не выдавай ты нас, а мы уж за тебя станем. — При сих словах Антон размахнул кнутом, тряхнул вожжами, и лошади его побежали крупной рысью.