И старший рабочий, с рыжей бородой, свалявшейся набок, и с голубыми строгими глазами; и
огромный парень, у которого левый глаз затек и от лба до скулы и от носа до виска расплывалось пятно черно-сизого цвета; и мальчишка с наивным, деревенским лицом, с разинутым ртом, как у птенца, безвольным, мокрым; и старик, который, припоздавши, бежал за артелью смешной козлиной рысью; и их одежды, запачканные известкой, их фартуки и их зубила — все это мелькнуло перед ним неодушевленной вереницей — цветной, пестрой, но мертвой лентой кинематографа.
Жених — сын богатейшего чайного торговца, косой,
огромный парень, грубиян, и всё кичится богатством своим.
Неточные совпадения
Соседями аккомпаниатора сидели с левой руки — «последний классик» и комическая актриса, по правую —
огромный толстый поэт. Самгин вспомнил, что этот тяжелый
парень еще до 905 года одобрил в сонете известный, но никем до него не одобряемый, поступок Иуды из Кариота. Память механически подсказала Иудино дело Азефа и другие акты политического предательства. И так же механически подумалось, что в XX веке Иуда весьма часто является героем поэзии и прозы, — героем, которого объясняют и оправдывают.
Молодой
парень скоро появился с большой белой кружкой, наполненной хорошим квасом, с
огромным ломтем пшеничного хлеба и с дюжиной соленых огурцов в деревянной миске.
Рога вожатого имели поперечные ребра необыкновенно толстые. Глядя на них, можно было действительно поверить не раз слышанной даже от кавказских охотников легенде, что старый тур в минуту опасности бросается с
огромной высоты, падает на рога и встает невредимым. Может быть, действительно таково их устройство, что оно распределяет и ослабляет силу удара? А эти
парные поперечные ребра рога сломаться ему не дадут.
Тяжело топая, в двери явился большой рябой
парень, с
огромными кистями рук; растопырив красные пальцы, он страшно шевелил ими и смотрел на Евсея.
Оглушающий говор рабочего люда, толпами сновавшего по набережной и спиравшегося местами в
огромные кучи, крики ломовых извозчиков, сбитенщиков, пирожников и баб-перекупок, резкие звуки перевозимого и разгружаемого железа, уханье крючников, вытаскивающих из барж разную кладь, песни загулявших бурлаков, резкие свистки пароходов — весь этот содом в тупик поставил не бывалого во многолюдных городах
парня.