— Нет, нет. Женя, только не это!.. Будь другие обстоятельства, непреоборимые, я бы, поверь,
смело сказал тебе ну что же, Женя, пора кончить базар… Но тебе вовсе не это нужно… Если хочешь, я подскажу тебе один выход не менее злой и беспощадный, но который, может быть, во сто раз больше насытит твой гнев…
Неточные совпадения
— Да, — ответил репортер и с благодарностью, ласково поглядел на студента. — Ну, что касается Сонечки, то ведь это абстрактный тип, —
заметил уверенно Ярченко. — Так
сказать, психологическая схема…
— И ничего, ничего! И пусть знают, — горячо возразил Лихонин. — Зачем стесняться своего прошлого, замалчивать его? Через год ты взглянешь
смело и прямо в глаза каждому человеку и
скажешь: «Кто не падал, тот не поднимался». Идем, идем, Любочка!
— Так, так, так, —
сказал он, наконец, пробарабанив пальцами по столу. — То, что сделал Лихонин, прекрасно и
смело. И то, что князь и Соловьев идут ему навстречу, тоже очень хорошо. Я, с своей стороны, готов, чем могу, содействовать вашим начинаниям. Но не лучше ли будет, если мы поведем нашу знакомую по пути, так
сказать, естественных ее влечений и способностей.
Скажите, дорогая моя, — обратился он к Любке, — что вы знаете, умеете? Ну там работу какую-нибудь или что. Ну там шить, вязать, вышивать.
Пошлите-ка лучше горничную за экономкой,
скажите, чтобы она передала, что,
мол, пришел один гость, постоянный, по делу, что очень нужно видеть лично.
— Я ухожу, —
сказала Женька. — Вы перед ней не очень-то пасуйте и перед Семеном тоже. Собачьтесь с ними вовсю. Теперь день, и они вам ничего не
посмеют сделать. В случае чего,
скажите прямо, что,
мол, поедете сейчас к губернатору и донесете.
Скажите, что их в двадцать четыре часа закроют и выселят из города. Они от окриков шелковыми становятся. Ну-с, желаю успеха!
— О, конечно, ваше дело, молодой студент, — и дряблые щеки и величественные подбородки Эммы Эдуардовны запрыгали от беззвучного смеха. — От души желаю вам на любовь и дружбу, но только вы потрудитесь
сказать этой мерзавке, этой Любке, чтобы она не
смела сюда и носа показывать, когда вы ее, как собачонку, выбросите на улицу. Пусть подыхает с голоду под забором или идет в полтинничное заведение для солдат!
Если каждый из нас попробует положить, выражаясь пышно, руку на сердце и
смело дать себе отчет в прошлом, то всякий поймает себя на том, что однажды, в детстве,
сказав какую-нибудь хвастливую или трогательную выдумку, которая имела успех, и повторив ее поэтому еще два, и пять, и десять раз, он потом не может от нее избавиться во всю свою жизнь и повторяет совсем уже твердо никогда не существовавшую историю, твердо до того, что в конце концов верит в нее.
— Если послушать ее, — продолжала Ульяна Андреевна, — так все сиди на месте, не повороти головы, не взгляни ни направо, ни налево, ни с кем слова не
смей сказать: мастерица осуждать! А сама с Титом Никонычем неразлучна: тот и днюет и ночует там…
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Пойдем, Машенька! я тебе
скажу, что я
заметила у гостя такое, что нам вдвоем только можно
сказать.
Осип (выходит и говорит за сценой).Эй, послушай, брат! Отнесешь письмо на почту, и
скажи почтмейстеру, чтоб он принял без денег; да
скажи, чтоб сейчас привели к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону,
скажи, барин не плотит: прогон,
мол,
скажи, казенный. Да чтоб все живее, а не то,
мол, барин сердится. Стой, еще письмо не готово.
Городничий. Да я так только
заметил вам. Насчет же внутреннего распоряжения и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу
сказать. Да и странно говорить: нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят.
Бобчинский. Да если этак и государю придется, то
скажите и государю, что вот,
мол, ваше императорское величество, в таком-то городе живет Петр Иванович Бобчинскнй.
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего не знаешь и не в свое дело не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела
сказать: «Мы никак не
смеем надеяться на такую честь», — он вдруг упал на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна, не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать моим чувствам, не то я смертью окончу жизнь свою».