Неточные совпадения
«Но ведь я мужчина! Ведь я господин своему слову. Ведь то, что толкнуло меня на этот поступок, было прекрасно, благородно и возвышенно. Я отлично помню восторг, который охватил меня, когда моя мысль перешла в дело! Это было
чистое, огромное чувство. Или это просто была блажь
ума, подхлестнутого алкоголем, следствие бессонной ночи, курения и длинных отвлеченных разговоров?»
Неточные совпадения
— Ну да, а
ум высокий Рябинина может. И ни один купец не купит не считая, если ему не отдают даром, как ты. Твой лес я знаю. Я каждый год там бываю на охоте, и твой лес стòит пятьсот рублей
чистыми деньгами, а он тебе дал двести в рассрочку. Значит, ты ему подарил тысяч тридцать.
Я знал красавиц недоступных, // Холодных,
чистых, как зима, // Неумолимых, неподкупных, // Непостижимых для
ума; // Дивился я их спеси модной, // Их добродетели природной, // И, признаюсь, от них бежал, // И, мнится, с ужасом читал // Над их бровями надпись ада: // Оставь надежду навсегда. // Внушать любовь для них беда, // Пугать людей для них отрада. // Быть может, на брегах Невы // Подобных дам видали вы.
Что может быть на свете хуже // Семьи, где бедная жена // Грустит о недостойном муже, // И днем и вечером одна; // Где скучный муж, ей цену зная // (Судьбу, однако ж, проклиная), // Всегда нахмурен, молчалив, // Сердит и холодно-ревнив! // Таков я. И того ль искали // Вы
чистой, пламенной душой, // Когда с такою простотой, // С таким
умом ко мне писали? // Ужели жребий вам такой // Назначен строгою судьбой?
— «…Иуда, удавивший в духе своем все святое, нравственно
чистое и нравственно благородное, повесивший себя, как самоубийца лютый, на сухой ветке возгордившегося
ума и развращенного таланта, нравственно сгнивший до мозга костей и своим возмутительным нравственно-религиозным злосмрадием заражающий всю жизненную атмосферу нашего интеллигентного общества!
Он верил в непогрешимость Веры, и эта вера, которою держалась его
чистая, глубоко нравственная страсть к ней, да прелесть ее обаятельной красоты и доверие к ее
уму, сердечной честности — заглушали животный эгоизм страсти и спасали его не только от отчаяния в горе, но и от охлаждения к Вере.