Никто не знал только одного: Окся каждый раз выносила из дудки куски кварца с
золотом, завернутые в разном тряпье, а потом прятала их в дедушкиной конторке, — безопаснее места не могло и быть. Она проделывала всю операцию с ловкостью
обезьяны и бесстрастным спокойствием лунатика.
Они привозили из Африки слоновую кость,
обезьян, павлинов и антилоп; богато украшенные колесницы из Египта, живых тигров и львов, а также звериные шкуры и меха из Месопотамии, белоснежных коней из Кувы, парваимский
золотой песок на шестьсот шестьдесят талантов в год, красное, черное и сандаловое дерево из страны Офир, пестрые ассурские и калахские ковры с удивительными рисунками — дружественные дары царя Тиглат-Пилеазара, художественную мозаику из Ниневии, Нимруда и Саргона; чудные узорчатые ткани из Хатуара; златокованые кубки из Тира; из Сидона — цветные стекла, а из Пунта, близ Баб-эль-Мандеба, те редкие благовония — нард, алоэ, трость, киннамон, шафран, амбру, мускус, стакти, халван, смирну и ладан, из-за обладания которыми египетские фараоны предпринимали не раз кровавые войны.
Мне тогда было, может быть, семь, может быть, восемь лет, я помню верблюдов в
золотой сбруе, покрытых пурпурными попонами, отягощенных тяжелыми ношами, помню мулов с
золотыми бубенчиками между ушами, помню смешных
обезьян в серебряных клетках и чудесных павлинов.