Неточные совпадения
— Году
отдать его,
сына моего, падуанскому врачу Антонио Фиоравенти…
— Году
отдать его,
сына моего, падуанскому врачу Антонио Фиоравенти, тому самому, которого я, лет за пять тому, оскорбил без всякой причины и у которого я ныне, пред Иисусом Христом, отпустившим грехи самому разбойнику, прошу униженно прощения…
Прошло опять несколько дней, Фиоравенти не являлся за своею жертвою. Ужасные дни! Они отняли у барона несколько годов жизни. Не узнало бы высшее дворянство, не проведали бы родня, знакомые, кто-нибудь, хоть последний из его вассалов, что
сын отдается в лекаря, как
отдают слугу на годы в учение сапожному, плотничному мастерству?.. Эти мысли тревожили его гораздо более самой жертвы.
Если бы через несколько месяцев дали ему на выбор: лишиться Фердинанда или супруги, за спасение которой он
отдал некогда
сына и
отдал бы себя, то, конечно, в душе своей согласился бы пожертвовать супругой, хотя бы этого явно не сказал.
Умно приготовлено, хорошо сказано, но какие утешения победят чувство матери, у которой отнимают
сына? Все муки ее сосредоточились в этом чувстве; ни о чем другом не помышляла она, ни о чем не хотела знать. Чтобы сохранить при себе свое дитя, она готова была
отдать за него свой сан, свои богатства, идти хоть в услужение. Но неисполнение клятвы должно принести ужасное несчастие мужу ее, и она решается на жертву.
На его месте я исполнил бы клятву, данную итальянскому врачу, но
отдал бы
сына мертвого или мертвому.
И тому делу был навсегда погреб (совершенное забвение). (Впоследствии великий князь
отдал дочь свою за
сына Холмского. Так шли в то время, рука об руку, необыкновенный гнев, сопутствуемый железами и казнью, и необыкновенные милости, вводившие осужденного в семью царей! [
Сын Холмского, в царствование Василия Ивановича, сослан на Белоозеро и умер там в заключении. Виною его был только этот самый брак с дочерью Иоанна III.])
— Видит бог, пока я жив, тому не бывать. Ее не
отдали за моего
сына, оставайся же она вечно в девках. Постригись она, зарой себя живую в землю, что мне до того; а замужем ей не быть! Взгляни, друже, на меня, на
сына: это все их дело. —
Сын Мамона, стоявший у постели, был бледен как смерть; из чахлой груди его по временам отдавался глухой кашель, отзыв смерти, будто из-под склепа.
Сын, которого я
отдал этому народу в залог моей преданности, моей верности ему, которого окрестил в русскую веру, помощь моя в ратном деле, строгая жизнь, приготовление грубых материалов, литье пушек, колоколов, самое имя церковного строителя — все доставило мне уважение и любовь русских.
Сын отвечал ему глухим, предсмертным кашлем. Еще не дошла до них тайна, что Образец
отдает дочь свою за Антона-лекаря. Хотя и потревожило Мамона известие, что басурмана выжил старый воевода из своего двора, но весть о смерти царевича покуда вознаградила его.
— Уговорил я Даньяра лечить
сына! — продолжал он. — Одно было только детище, одна была утеха старику! Хорошо заплатил я ему за верную службу!.. Недаром отец противился лечить… Нет, надо было уговорить его!.. Уморил за посмех?.. Пилить его мало!.. Жечь на малом огне мало!
Отдам его татарам на поругание, на муки… пусть делают с ним, что хотят!.. И на том свете будет помнить слово мое.
Злопророчество это отчасти начало сбываться, потому что Бахтиарова, тотчас же по приезде в Париж,
отдала сына одному дальнему ее родственнику, профессору какой-то парижской школы, с видимою целью свободнее насладиться удовольствиями парижской жизни.
Отец Степана Касатского, отставной полковник гвардии, умер, когда сыну было двенадцать лет. Как ни жаль было матери
отдавать сына из дома, она не решилась не исполнить воли покойного мужа, который в случае своей смерти завещал не держать сына дома, а отдать в корпус, и отдала его в корпус. Сама же вдова с дочерью Варварой переехала в Петербург, чтобы жить там же, где сын, и брать его на праздники.
Неточные совпадения
Теперь я не могу
отдать позору свое имя… — и своего
сына, — хотела она сказать, но
сыном она не могла шутить… — позору свое имя», и еще что-нибудь в таком роде, — добавила она.
И он вспомнил то робкое, жалостное выражение, с которым Анна, отпуская его, сказала: «Всё-таки ты увидишь его. Узнай подробно, где он, кто при нем. И Стива… если бы возможно! Ведь возможно?» Степан Аркадьич понял, что означало это: «если бы возможно» — если бы возможно сделать развод так, чтоб
отдать ей
сына… Теперь Степан Аркадьич видел, что об этом и думать нечего, но всё-таки рад был увидеть племянника.
Так же несомненно, как нужно
отдать долг, нужно было держать родовую землю в таком положении, чтобы
сын, получив ее в наследство, сказал так же спасибо отцу, как Левин говорил спасибо деду за всё то, что он настроил и насадил.
— Да, да! — вскрикнул он визгливым голосом, — я беру на себя позор,
отдаю даже
сына, но… но не лучше ли оставить это? Впрочем, делай, что хочешь…
Он уже хлопотал и
отдавал приказы, выбирал коней и сбрую для молодых
сыновей, наведывался и в конюшни и в амбары, отобрал слуг, которые должны были завтра с ними ехать.