Неточные совпадения
Новгород и Псков, не ломавшие ни
перед кем шапки, сняли ее
перед ним, да еще принесли в ней свою волю и
золото; иго ханское свержено и переброшено за рубеж земли русской...
Перед салтаном ведут до двадцати коней в санях
золотых, за ним на конях триста человек, да пеших пятьсот, да трубников, варганников и свирельников по десяти человек.
Перед ним идут по сту трубников и плясцов, да коней простых триста в санях
золотых, да обезьян за ним сто, да позорных женщин сто.
Он все еще искал Москвы, столицы великого княжества, с ее блестящими дворцами,
золотыми главами величественных храмов,
золотыми шпилями стрельниц, вонзенных в небо, и видел
перед собою, на снежном скате горы, безобразную груду домишек, частью заключенную в сломанной ограде, частью переброшенную через нее; видел все это обхваченное черною щетиною леса, из которого кое-где выглядывали низенькие каменные церкви монастырей.
Посол, в чаду своего величия, чванился, ломался, говорил необдуманно и неприлично. Он часто поправлял свои усики, играл
золотою бахромою своей епанчи, гладил с чадолюбием бархат одежды и бренчал острогами, точь-в-точь как мальчик
перед бывшими своими товарищами, школьниками, надевший в первый раз офицерский мундир.
Мамон очутился в огромной комнате;
перед ним стоял необыкновенной величины стол, покрытый парчой, на котором
золото рассыпалось на бесчисленные частицы, так что глазам больно было смотреть.
Душа России — не буржуазная душа, — душа, не склоняющаяся
перед золотым тельцом, и уже за одно это можно любить ее бесконечно.
И сколь ни старались свахоньки в надежде на богатые милости невестиных родителей, сколь ни тарантили
перед золотым женишком, сколько ни краснобаяли, не удалось им подцепить на удочку сумрачного Марка Данилыча.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадною дворней, как только он увидал — проехав по городу — эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч
перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и московский Английский клуб, — он почувствовал себя, до́ма, в тихом пристанище.
Неточные совпадения
Утро было свежее, но прекрасное.
Золотые облака громоздились на горах, как новый ряд воздушных гор;
перед воротами расстилалась широкая площадь; за нею базар кипел народом, потому что было воскресенье; босые мальчики-осетины, неся за плечами котомки с сотовым медом, вертелись вокруг меня; я их прогнал: мне было не до них, я начинал разделять беспокойство доброго штабс-капитана.
Но вот уж близко.
Перед ними // Уж белокаменной Москвы, // Как жар, крестами
золотыми // Горят старинные главы. // Ах, братцы! как я был доволен, // Когда церквей и колоколен, // Садов, чертогов полукруг // Открылся предо мною вдруг! // Как часто в горестной разлуке, // В моей блуждающей судьбе, // Москва, я думал о тебе! // Москва… как много в этом звуке // Для сердца русского слилось! // Как много в нем отозвалось!
Она тоже разобрала барские сундуки и с величайшей отчетливостью, по описи,
передала их приказчице; потом достала два шелковые платья, старинную шаль, подаренные ей когда-то бабушкой, дедушкин военный мундир, шитый
золотом, тоже отданный в ее полную собственность.
Она уже успела нарезать ломтями принесенный рыцарем хлеб, несла его на
золотом блюде и поставила
перед своею панною.
Козацкие ряды стояли тихо
перед стенами. Не было на них ни на ком
золота, только разве кое-где блестело оно на сабельных рукоятках и ружейных оправах. Не любили козаки богато выряжаться на битвах; простые были на них кольчуги и свиты, и далеко чернели и червонели черные, червонноверхие бараньи их шапки.