Во-вторых, возрастающей
силе Руси соседи ее стали завидовать не на шутку, и нет способов, тайных и явных, позволенных и непозволенных, которых бы они не употребили, чтобы сокрушить ее в лице ее государя.
Неточные совпадения
На этот раз извини в нем слабость владыки, который хочет похвалиться, как он умел
силою своего духа и ума оковать ужасных врагов, державших так долго
Русь в неволе и страхе.
Мы сказали, что Иван Васильевич сосредоточивал
силы свои и
Руси. Тверь отделяла его от северных областей: он решил правдою и неправдою уничтожить эту преграду и соединить сердце
Руси с ее севером. Приготовив заранее ревностных себе доброжелателей в Твери и, как мы видели в первой части романа, причину к объявлению войны ее князю, Иван Васильевич кликнул рать, чтобы докончить одним ударом то, что подрывал так долго хитростью.
Одушевление народа, уверенность его в победе, бодрость и
сила войска, неискусные расчеты Иоанновых неприятелей, ошибки самого Ахмата — все соединилось, чтобы ручаться за торжество
Руси.
Когда первый своим умом, мужеством, опытностью, славным именем победителя Новгорода был главною
силою войска, когда второй, любимый
Русью, был его душою.
— Что мне в них? — сказал Иван Васильевич. — Кормы заключенным мне и так накладны. Пускай бегут в Литву: изменники
Руси изменниками и останутся. Отрезанный ломоть не прирежешь
силою. Пустить Михайла Борисовича на все четыре стороны, знал бы Казимир, что тверской его приятель и сват мне не опасен. Тверь и без заложника будет крепка за мною.
«О! — думал он, — когда останусь на
Руси, буду отыскивать этих несчастных, заблудших овец, буду стараться
силою религиозной диалектики приводить их к божественному пастырю их. Захарий останется в стороне».
Неточные совпадения
Сила с неправдою // Не уживается, // Жертва неправдою // Не вызывается, — //
Русь не шелохнется, //
Русь — как убитая! // А загорелась в ней // Искра сокрытая, —
Где же тот, кто бы на родном языке русской души нашей умел бы нам сказать это всемогущее слово: вперед? кто, зная все
силы, и свойства, и всю глубину нашей природы, одним чародейным мановеньем мог бы устремить на высокую жизнь русского человека? Какими словами, какой любовью заплатил бы ему благодарный русский человек. Но веки проходят за веками; полмиллиона сидней, увальней и байбаков дремлют непробудно, и редко рождается на
Руси муж, умеющий произносить его, это всемогущее слово.
— Надобно расширить круг внимания к жизни, — докторально посоветовал Клим Иванович. — Вы, жители многочисленных губерний, уездов, промысловых сел, вы — настоящая
Русь… подлинные хозяева ее, вы —
сила, вас миллионы. Не миллионеры, не чиновники, а именно вы должны бы править страной, вы, демократия… Вы должны посылать в Думу не Ногайцевых, вам самим надобно идти в нее.
«
Русь наша — страна
силы неистощимой»… «Нет, не мы, книжники, мечтатели, пленники красивого слова, не мы вершим судьбы родины — есть иная, незримая
сила, —
сила простых сердцем и умом…»
Он мог бы одинаково свободно и с равной
силой повторить любую мысль, каждую фразу, сказанную любым человеком, но он чувствовал, что весь поток этих мыслей требует ограничения в единую норму, включения в берега, в
русло.