Вот что: все, что о несчастной жизни Волгина сказали его
люди старому слуге Горлицына, было справедливо. Об одном они только умолчали, что сумасшедшая жена еще была жива.
Неточные совпадения
— Нечего скважины затыкать. Вот хоть мою
старую хламиду как ни чини, а все развалится скоро. Вы с мужем
люди молодые, вам и житье надо новое. Отодвинь-ка еще ящик… Впереди не тронь. Не смотри, что смазливы цветом, все ребятишки, дрянь, хе, хе, хе!.. Запусти-ка ручку подальше, в темный уголок… там все сотенные бояре!.. Даром что старички, можно около них погреться… Возьми стопочки две. Да, знаешь, чтобы не дразнить дорогой недоброго
человека, зашей под поясом. Бери же, дурочка.
Выжидая случая подкосить Максима Ильича, как говорил Поскребкин, он продолжал безбоязненно свои подвиги. Так забывают этого рода
люди свои прежние невзгоды, иногда нужду, холод, голод, страдания целого семейства, лишь только на новом месте удаются им новые беззаконные приобретения. Так-то бывает… Придет беда —
люди охают, стонут, обещают исправиться, обновиться и просветиться добром; пройдет невзгода — забывают все, и опять принимаются за
старое, и опять погрязают в тине невежества, в неге взяточничества.
Она рассказала отцу все, что с ней случилось в дороге, утаив, разумеется, впечатление, произведенное на нее Волгиным. Александр Иванович крестился и благодарил Бога, что дочери послал счастливый случай спасти от такой беды четырех
человек, а пуще всего, что сама избавилась от беды. Не скрыла, однако ж, Катя от отца своего, что слышала о Волгине от
старого слуги…
— Как же, как же, душечка, — отвечал Горлицын. — Жаль,
человек не
старый, а сколько горя перетерпел! Только не идет что-то, а видели его в суде дня с три.
Губернский предводитель, в руках которого по закону находилось столько важных общественных дел, — и опеки (те самые, от которых страдал теперь Левин), и дворянские огромные суммы, и гимназии женская, мужская и военная, и народное образование по новому положению, и наконец земство, — губернский предводитель Снетков был
человек старого дворянского склада, проживший огромное состояние, добрый человек, честный в своем роде, но совершенно не понимавший потребностей нового времени.
Марья Ивановна принята была моими родителями с тем искренним радушием, которое отличало
людей старого века. Они видели благодать божию в том, что имели случай приютить и обласкать бедную сироту. Вскоре они к ней искренно привязались, потому что нельзя было ее узнать и не полюбить. Моя любовь уже не казалась батюшке пустою блажью; а матушка только того и желала, чтоб ее Петруша женился на милой капитанской дочке.
Мы,
люди старого века, мы полагаем, что без принсипов (Павел Петрович выговаривал это слово мягко, на французский манер, Аркадий, напротив, произносил «прынцип», налегая на первый слог), без принсипов, принятых, как ты говоришь, на веру, шагу ступить, дохнуть нельзя.
Эти восклицания относились к авторам — звание, которое в глазах его не пользовалось никаким уважением; он даже усвоил себе и то полупрезрение к писателям, которое питали к ним
люди старого времени. Он, как и многие тогда, почитал сочинителя не иначе как весельчаком, гулякой, пьяницей и потешником, вроде плясуна.
Неточные совпадения
— Постой! мы
люди бедные, // Идем в дорогу дальную, — // Ответил ей Пахом. — // Ты, вижу, птица мудрая, // Уважь — одежу
старую // На нас заворожи!
Подумавши, оставили // Меня бурмистром: правлю я // Делами и теперь. // А перед
старым барином // Бурмистром Климку на́звали, // Пускай его! По барину // Бурмистр! перед Последышем // Последний
человек! // У Клима совесть глиняна, // А бородища Минина, // Посмотришь, так подумаешь, // Что не найти крестьянина // Степенней и трезвей. // Наследники построили // Кафтан ему: одел его — // И сделался Клим Яковлич // Из Климки бесшабашного // Бурмистр первейший сорт.
Г-жа Простакова. Ты же еще,
старая ведьма, и разревелась. Поди, накорми их с собою, а после обеда тотчас опять сюда. (К Митрофану.) Пойдем со мною, Митрофанушка. Я тебя из глаз теперь не выпущу. Как скажу я тебе нещечко, так пожить на свете слюбится. Не век тебе, моему другу, не век тебе учиться. Ты, благодаря Бога, столько уже смыслишь, что и сам взведешь деточек. (К Еремеевне.) С братцем переведаюсь не по-твоему. Пусть же все добрые
люди увидят, что мама и что мать родная. (Отходит с Митрофаном.)
Он прошел вдоль почти занятых уже столов, оглядывая гостей. То там, то сям попадались ему самые разнообразные, и
старые и молодые, и едва знакомые и близкие
люди. Ни одного не было сердитого и озабоченного лица. Все, казалось, оставили в швейцарской с шапками свои тревоги и заботы и собирались неторопливо пользоваться материальными благами жизни. Тут был и Свияжский, и Щербацкий, и Неведовский, и
старый князь, и Вронский, и Сергей Иваныч.
«Нынче уж так не выдают замуж, как прежде», думали и говорили все эти молодые девушки и все даже
старые люди.