Неточные совпадения
—
Пой,
пой так свою заупокойную песнь, когда вонжу тебя в грудь изменника, — приговаривал
Волк, сверкая пылающими глазами.
— Я
буду работать этим кинжалом в отряде пана Владислава, если он пожертвует его мне, — зыкнул
Волк, — и не положу охулки на руку.
То хвойные, мрачные, завывающие леса, местами непроходимые от гниющего валежника, населенные стаями
волков, то плешивые пригорки с редкими порослями, которые и через двадцать лет
будут такими же уродцами, какими видели мы их ныне.
Между тем Эдвига замечала, что в сыне ее Владиславе не
было тех горячих патриотических увлечений, которых от него ожидала, действия его
были вялы, на пирах он
был угрюм и молчалив.
Волк подшучивал над своим приятелем, говоря, что «Москва надломила его и уроки Пржшедиловского, видно, не пропадали даром».
— Так как эта экспедиция может состояться, как вы рассчитываете, дней через пять, через шесть, — отозвался Владислав, — а я отправлюсь нынче же к себе в деревню, чтобы показаться заговорщикам, то я послезавтра же устрою осмотр местности, где хранится оружие. Со мною
будет Волк, мой affidé. Разумеется, мы найдем все в порядке, и спокойны… Дожидайтесь только моего пароля. Он
будет заключаться в одном слове: пора. Я пришлю вам его с Лизой.
Волк, которому поручено
было распоряжаться суммами его, исправно платил этим новобранцам положенное жалованье.
Надо оговориться, что Жучок, желая угодить и нашим и вашим, дал знать
Волку через доверенного человека о женитьбе Стабровского. «От этого для русской стороны беды никакой не
будет, — думал он, — по крайней мере, на случай, задобрю сильного поляка в свою пользу».
Неужели мне надо
было испрашивать благословения на брак мой у пана
Волка?
Письмо начиналось уверениями в горячей преданности польской справе и в дружбе к лицу, к которому
было адресовано. Вслед затем аноним предупреждал, что русскому правительству известны имена многих членов витебского жонда, и оно собирается потребовать их к допросу. Прилагался список заговорщиков, в том числе большей части собравшихся теперь у Владислава. Во главе стоял пулковник их. Неизвестно, почему в списке не фигурировал
Волк.
Решено
было завтра же исполнить предложение
Волка.
— Я там
был на днях, — сказал также тихо
Волк, — все благополучно, впрочем, предосторожность ваша не лишняя, я к вашим услугам, пан пулковник.
Съехались гости, между ними не
было Волка. Отсутствие его
было замечено и истолковано не в пользу его. Все видели, что на завтраке после маневров повстанцев он и Владислав не проявляли друг к другу знаков неприязни.
Оставшимися членами жонда решено
было скрывать свое несчастье в глубине души,
Волка и Стабровского не предавать суду, а наскоро собрать у панов огнестрельное и холодное оружие, какое могло у них только оказаться, отобрать волей и неволей у хлопов косы и вилы и вооружать ими повстанцев, оставшихся верными отчизне, и дожидаться дальнейших событий.
Письмо
было написано в неосторожных выражениях в минуты безмятежного спокойствия, в чаду от блаженства, его ожидавшего. О
Волке, которого он почитал своим врагом, ходили слухи, что он убежал в Царство Польское, знали, что окна в доме его заколочены наглухо, на дворе ни живой души; с других сторон не ожидалось опасности.
Кирилл делал прежние поездки свои к барыньке без всяких приключений. Он ехал верхом и ныне спокойный, довольный, что скоро переедет со своим паном к Яскулке, где не
будут их пугать революционные затеи и заживут они, как у «Иезуса на плечике». По временам в религиозном настроении затягивал он духовные гимны. При спуске с сторожевой горы на окраине леса и в нескольких саженях от дороги показалась фигура
Волка и с ним несколько всадников. При виде их Кирилл побледнел и вздрогнул.
К дереву, к которому привязано
было тело его, прибили дощечку, заранее припасенную, с надписью: «Так карают изменников отчизны». В этом положении оно оставлено на съедение
волкам. Убитые слуга и кучер брошены далеко от дороги в чаще леса. Бричка разрублена на мелкие части, их также разбросили по лесу. Лошади уведены в фольварк
Волка, вещи поценнее и деньги разобраны шайкой, по дороге не осталось следов от разбоя.
Тело Владислава не
было, однако ж, тронуто
волками оттого ли, что они удовольствовались снедью кучера и слуги, или испуганные заревом пожара, может
быть и стрельбою, бывшею накануне. Смертные останки его также пощажены
были смертью, так как вся кровь его уж истекла, а кто не знает, что такие трупы сохраняются долее трупов людей, умерших естественною смертью.
Шайка
была распущена
Волком, но вскоре большую часть ее переловила местная полиция с крестьянами.
Довольный, счастливый, что обделал делишки, так что остриг овечек и снял шкурку с
волков, Жучок мечтал дорогой, как заживет в своем домике,
будет продолжать свою торговлю и идти с нею в гору.
Неточные совпадения
Барин в овраге всю ночь пролежал, // Стонами птиц и
волков отгоняя, // Утром охотник его увидал. // Барин вернулся домой, причитая: // — Грешен я, грешен! Казните меня! — //
Будешь ты, барин, холопа примерного, // Якова верного, // Помнить до судного дня!
Началось с того, что Волгу толокном замесили, потом теленка на баню тащили, потом в кошеле кашу варили, потом козла в соложеном тесте [Соложёное тесто — сладковатое тесто из солода (солод — слад), то
есть из проросшей ржи (употребляется в пивоварении).] утопили, потом свинью за бобра купили да собаку за
волка убили, потом лапти растеряли да по дворам искали:
было лаптей шесть, а сыскали семь; потом рака с колокольным звоном встречали, потом щуку с яиц согнали, потом комара за восемь верст ловить ходили, а комар у пошехонца на носу сидел, потом батьку на кобеля променяли, потом блинами острог конопатили, потом блоху на цепь приковали, потом беса в солдаты отдавали, потом небо кольями подпирали, наконец утомились и стали ждать, что из этого выйдет.
Положение
было неловкое; наступила темень, сделалось холодно и сыро, и в поле показались
волки. Бородавкин ощутил припадок благоразумия и издал приказ: всю ночь не спать и дрожать.
И минуты две думал он, кинуть ли его на расхищенье волкам-сыромахам или пощадить в нем рыцарскую доблесть, которую храбрый должен уважать в ком бы то ни
было. Как видит, скачет к нему на коне Голокопытенко:
В каком-то стаде у Овец, // Чтоб
Волки не могли их более тревожить, // Положено число Собак умножить. // Что́ ж? Развелось их столько наконец, // Что Овцы от
Волков, то правда, уцелели, // Но и Собакам надо ж
есть; // Сперва с Овечек сняли шерсть, // А там, по жеребью, с них шкурки полетели, // А там осталося всего Овец пять-шесть, // И тех Собаки съели.