Неточные совпадения
Сурмин подумал, как его, счастливого,
со свободным сердцем кампаньяра, приехавшего в Москву по тяжебному
делу, которое искусный адвокат двигал к счастливому концу и следственно не могло его сильно заботить, как судьба повела его
на Кузнецкий мост для бездельной покупки барометра и вдруг столкнула
со стариком Ранеевым и его дочерью.
В самом
деле, Лиза смотрела с каким-то особенным участием
на картину, висевшую
на стене, с изображением
Девы Орлеанской в ту самую минуту, когда она
со знаменем в руке, торжествуя победу над врагами Франции, опускает свои взоры с небесной выси
на землю и встречается ими с глазами молодого рыцаря, простирающего к ней с любовью руки.
Но не желая, как он заметил, чтобы соседи слышали то, что он имеет передать Сурмину по секрету, он пригласил его к себе для более свободной беседы
на следующий
день в 2 часа пополудни, не ранее и не позже, и вручил ему карточку
со своим адресом.
На другой
день в назначенный час Сурмин был в гостинице, где стоял Жвирждовский. Проходя длинным коридором к нумеру его, он встретил какого-то купца с тощею, поседелою бородкой, в кафтане
со сборами, выходившего из этого нумера. Шафранное лицо его, серо-желтые, косые глаза казались ему знакомы.
Поутру следующего
дня Тони прислала просить ее к себе, и все для нее объяснилось. Лорин был изуродован мятежниками в роковую ночь
на 11-е января,
на его лице остался глубокий шрам, трех пальцев
на одной руке недоставало. Володя пал под вилою злодея, но пал с честью,
со славой, сохранив знамя полку. Все это рассказала Тони бедной своей подруге. Что чувствовала Лиза, услышав ужасную весть, можно себе вообразить! Но ей было теперь не до себя. Как передать эту громовую, убийственную весть отцу?
—
На днях попросил он меня к себе. Я застала его очень грустным, сильно одряхлевшим. Старик, который еще не так давно таскал
со своими работниками кули муки в амбар, едва держал дрожащими руками чашку чаю. Не было более помину о польском круле, казалось, он забыл о своем шляхетстве. Все помыслы, все чувства его сосредоточились
на тебе. И знаешь ли, что задумал странный старик, какие он имеет
на тебя виды?
Евгения Сергеевна ждала Лизу с нетерпением и приказала слуге, как скоро приедет она, просить ее в кабинет. Здесь Лиза передала Зарницыной все, что с нею случилось в этот
день. Решимость ее
на брак с Владиславом не вызвала противоречия
со стороны ее второй матери, воспламененной патриотическою мыслью, что брак этот послужит вернейшим орудием в пользу русского
дела.
— Да, я счастлива, — говорила Лиза, — как может быть только счастлива женщина
на земле. Если б могло надо мною совершиться чудо, чтобы мне вновь начать жизнь, я не желала бы ей другого исхода. Чтобы
со мной ни случилось, какие бы несчастья меня впредь ни ожидали, я всегда буду благодарить Бога за то, что Он в это время послал мне. Десять
дней блаженства, какое и не снилось мне в грезах, да за них разве не отдашь всю жизнь свою!
Получив свои бумаги и наняв подводы, Застрембецкий отправился ночью в путь
со своей командой и был уже
на рассвете в имении Сурмина под видом квартирьеров полка, который должен был прибыть туда же через два, три
дня.
Посланные с восточной стороны донесли, по сказанию евреев-корчмарей, что
на днях приезжали в имение Сурмина несколько солдат, назначили квартиры пехотному полку, который должен был вскоре прибыть туда, и оповестили, что вслед за ним прибудет целая кавалерийская дивизия
со своею артиллерией из Тверской губернии, что квартирьеры ездили с крестьянами Сурмина
на многих подводах, но куда, за чем — неизвестно.
— Знаете ли, — сказала она
со слезами
на глазах, — вы задержали меня
на время
на земле. По крайней мере умру
со сладкими воспоминаниями о вашей дружбе, о кратких
днях моего счастья и с убеждением, что я не бесследно жила в здешнем свете. Там я их увижу.
Она знала, что старуху ждут
со дня на день, знала, что старуха будет рада выбору сына, и ей странно было, что он, боясь оскорбить мать, не делает предложения; однако ей так хотелось и самого брака и, более всего, успокоения от своих тревог, что она верила этому.
Неточные совпадения
Да черт его
со временем // Нанес-таки
на барина: // Везет Агап бревно // (Вишь, мало ночи глупому, // Так воровать отправился // Лес — среди бела
дня!),
«Пей, вахлачки, погуливай!» // Не в меру было весело: // У каждого в груди // Играло чувство новое, // Как будто выносила их // Могучая волна //
Со дна бездонной пропасти //
На свет, где нескончаемый // Им уготован пир!
Как велено, так сделано: // Ходила с гневом
на сердце, // А лишнего не молвила // Словечка никому. // Зимой пришел Филиппушка, // Привез платочек шелковый // Да прокатил
на саночках // В Екатеринин
день, // И горя словно не было! // Запела, как певала я // В родительском дому. // Мы были однолеточки, // Не трогай нас — нам весело, // Всегда у нас лады. // То правда, что и мужа-то // Такого, как Филиппушка, //
Со свечкой поискать…
И началась тут промеж глуповцев радость и бодренье великое. Все чувствовали, что тяжесть спала с сердец и что отныне ничего другого не остается, как благоденствовать. С бригадиром во главе двинулись граждане навстречу пожару, в несколько часов сломали целую улицу домов и окопали пожарище
со стороны города глубокою канавой.
На другой
день пожар уничтожился сам собою вследствие недостатка питания.
Наконец, однако, сели обедать, но так как
со времени стрельчихи Домашки бригадир стал запивать, то и тут напился до безобразия. Стал говорить неподобные речи и, указывая
на"деревянного
дела пушечку", угрожал всех своих амфитрионов [Амфитрио́н — гостеприимный хозяин, распорядитель пира.] перепалить. Тогда за хозяев вступился денщик, Василий Черноступ, который хотя тоже был пьян, но не гораздо.