Неточные совпадения
— Близорукие! ослепленные! невежды! — говаривал он об них
в пылу
гнева. — Умываю себе руки
в несчастиях, которые могут с ними случиться.
Надобно было, чтобы судьба привела нашего доброго Глика
в Рооп, чтобы он увидел худое обращение этой мегеры [Мегера — олицетворение
гнева и мстительности (греч. миф.).
Спустившись с холма, увидели они следующее: цейгмейстер, с глазами налитыми кровью, с посинелыми губами, кипя
гневом, вцепился
в камзол кучера, который, стоя перед ним на коленах, трясся, как
в лихорадке.
— Беда еще не велика! — сказал Вульф, подавая руку пастору
в знак примирения. — Но ваш
гнев почитаю истинным для себя несчастьем, тем большим, что я его заслуживаю. Мне представилась только важность бумаги, положенной мною во вьюк, — примолвил он вполголоса, отведя Глика
в сторону. — Если б вы знали, какие последствия может навлечь за собою открытие тайны,
в ней похороненной! Честь моя, обеспечение Мариенбурга, слава шведского имени заключаются
в ней. После этого судите, мой добрый господин пастор…
Казалось, что она стряхнула с себя десятка два лет; даже решилась она, по просьбе Луизы, сделать важную жертву и вытерпеть
гнев баронессы, прогнав своих мосек
в департамент супруга и пристроив по дальним отделениям замка сибирских и ангорских кошек, собачек постельных и охотничьих, курляндских, датских, многих других, различных достоинств, пород и краев, — весь этот зверинец баронессиных любимцев.
— Встаньте, господин оберст-вахтмейстер его королевского величества, крестьяне, работающие
в поле, сочтут вас помешанным — не во
гнев буди вам сказано.
В извинение слабости, веку принадлежавшей, надобно, однако ж, сказать, что люди эти, большею частью дураки только по имени и наружности, бывали нередко полезнейшими членами государства, говоря
в шутках сильным лицам, которым служили, истины смелые, развеселяя их
в минуты
гнева, гибельные для подвластных им, намекая
в присказочках и побасенках о неправдах судей и неисправностях чиновных исполнителей, — о чем молчали высшие бояре по сродству, хлебосольству, своекорыстию и боязни безвременья.
Мурзенко славился
в войске Шереметева лихим наездничеством, личною храбростью, умением повелевать своими калмыцкими и башкирскими сотнями, которые на грозное гиканье его летели с быстротою стрелы, а нагайки его боялись пуще
гнева пророка или самодельных божков; он славился искусством следить горячие ступни врагов, являться везде, где они его не ожидали, давать фельдмаршалу верные известия о положении и числе неприятеля, палить деревни, мызы, замки, наводить ужас на целую страну.
Куда укроемся тогда от мщения русского полководца, от
гнева царя, который сыщет нас
в преисподней?
Никласзон уверил, что он обойдется и без таких насильственных средств, и спешил привесть свои уверения
в действие, утешаясь, что умел так ловко обратить на
гнев и гонение скорые милости баронессы к Вольдемару. Вот как важные головы мелкими хитрецами одурачиваются!..
— Наглец неблагодарный! — кричал Глик, не помня себя от
гнева. — Дерзость неимоверная
в летописях мира! Как? воспользоваться моим добродушием; бесстыдно похитить плоды многолетних трудов моих! К суду вашему обращаюсь, именитое дворянство лифляндское! Имея
в виду одно ваше благо, благо Лифляндии, я соорудил это творение, готовился посвятить его вам, и вдруг… Вступитесь за собственное свое дело, господа! Одно заглавие скажет вам…
Неточные совпадения
Чудо с отшельником сталося: // Бешеный
гнев ощутил, // Бросился к пану Глуховскому, // Нож ему
в сердце вонзил!
Как велено, так сделано: // Ходила с
гневом на сердце, // А лишнего не молвила // Словечка никому. // Зимой пришел Филиппушка, // Привез платочек шелковый // Да прокатил на саночках //
В Екатеринин день, // И горя словно не было! // Запела, как певала я //
В родительском дому. // Мы были однолеточки, // Не трогай нас — нам весело, // Всегда у нас лады. // То правда, что и мужа-то // Такого, как Филиппушка, // Со свечкой поискать…
Груди захлестывало кровью, дыхание занимало, лица судорожно искривляло
гневом при воспоминании о бесславном идиоте, который, с топором
в руке, пришел неведомо отколь и с неисповедимою наглостью изрек смертный приговор прошедшему, настоящему и будущему…
С ними происходило что-то совсем необыкновенное. Постепенно,
в глазах у всех солдатики начали наливаться кровью. Глаза их, доселе неподвижные, вдруг стали вращаться и выражать
гнев; усы, нарисованные вкривь и вкось, встали на свои места и начали шевелиться; губы, представлявшие тонкую розовую черту, которая от бывших дождей почти уже смылась, оттопырились и изъявляли намерение нечто произнести. Появились ноздри, о которых прежде и
в помине не было, и начали раздуваться и свидетельствовать о нетерпении.
«Да, да, вот женщина!» думал Левин, забывшись и упорно глядя на ее красивое, подвижное лицо, которое теперь вдруг совершенно переменилось. Левин не слыхал, о чем она говорила, перегнувшись к брату, но он был поражен переменой ее выражения. Прежде столь прекрасное
в своем спокойствии, ее лицо вдруг выразило странное любопытство,
гнев и гордость. Но это продолжалось только одну минуту. Она сощурилась, как бы вспоминая что-то.