Неточные совпадения
Надо было ожидать, что Луиза, с сердцем приготовленным для нежных впечатлений, узнав другую любовь, кроме сострадания к ближним, предастся этому чувству, как простодушное дитя, и увлечется им с тем постоянством и силою
страсти, которые отличают ее пол и выбирают из него своих несчастных
жертв чаще, нежели из другой половины рода человеческого.
После этого посещения Густаву представился весь ужас их состояния.
Страсть его казалась ему злодеянием. Он видел в себе величайшего преступника, издевающегося над доверчивым чувством милого, невинного творения; знал, что истребить в себе этой
страсти было невозможно; но, по крайней мере, твердо решился при первом свидании открыть все Луизе и принести себя в
жертву для ее спасения.
Да чего уж тут: вот только будь эта mademoiselle Лебядкина, которую секут кнутьями, не сумасшедшая и не кривоногая, так, ей-богу, подумал бы, что она-то и есть
жертва страстей нашего генерала и что от этого самого и пострадал капитан Лебядкин «в своем фамильном достоинстве», как он сам выражается.
Тут она немножко одобряла свои действия, но все затем происходившее опять, в собственных ее глазах, было рядом ошибок,
жертвой страстям и увлечениям.
Неточные совпадения
Так точно думал мой Евгений. // Он в первой юности своей // Был
жертвой бурных заблуждений // И необузданных
страстей. // Привычкой жизни избалован, // Одним на время очарован, // Разочарованный другим, // Желаньем медленно томим, // Томим и ветреным успехом, // Внимая в шуме и в тиши // Роптанье вечное души, // Зевоту подавляя смехом: // Вот как убил он восемь лет, // Утратя жизни лучший цвет.
Там царствует бесконечно разнообразный расчет: расчет роскоши, расчет честолюбия, расчет зависти, редко — самолюбия и никогда — сердца, то есть чувства. Красавицы приносят все в
жертву расчету: самую
страсть, если постигает их
страсть, даже темперамент, когда потребует того роль, выгода положения.
«Да, знаю я эту
жертву, — думал он злобно и подозрительно, — в доме, без меня и без Марфеньки, заметнее будут твои скачки с обрыва, дикая коза! Надо сидеть с бабушкой долее, обедать не в своей комнате, а со всеми — понимаю! Не будет же этого! Не дам тебе торжествовать — довольно! Сброшу с плеч эту глупую
страсть, и никогда ты не узнаешь своего торжества!»
И он спас ее от старика, спас от бедности, но не спас от себя. Она полюбила его не
страстью, а какою-то ничем не возмутимою, ничего не боящеюся любовью, без слез, без страданий, без
жертв, потому что не понимала, что такое
жертва, не понимала, как можно полюбить и опять не полюбить.
Они — не
жертвы общественного темперамента, как те несчастные создания, которые, за кусок хлеба, за одежду, за обувь и кров, служат животному голоду. Нет: там жрицы сильных, хотя искусственных
страстей, тонкие актрисы, играют в любовь и жизнь, как игрок в карты.