Едва он это выговорил, послышался шорох у входа в ставку, и знакомый нам крошка-генерал, со всею дипломатическою важностью и точностью военной дисциплины, держа щипком левой
руки шляпу, а в правой большой сверток бумаг, который, подобно свинцу, тянул ее, мерными шагами приблизился к нему, наклонил почтительно голову и, подавая сверток, произнес...
Неточные совпадения
Последний держал в правой
руке круглую
шляпу, между тем как другая
рука служила спутнику вожатаем и опорой.
Когда же подошел к Луизе, то, всплеснув жалостно
руками и сказав только: «Гм! гм!» — схватил
шляпу Густава, почерпнул ею в ручье воды, которою и вспрыснул лицо Луизы; но, заметив, что это средство не помогало, опрометью побежал в дом, как проворный мальчик, вмиг возвратился, сопровождаемый горничною и снабженный разными спиртами, тер Луизе виски, ладони и успел привести ее в чувство.
Немецкий офицер (запыхавшись). Ряз, двиа, уф! ног више, die Spitzen nieder [Носки вниз (нем.).], уф! (Сердится, что рекруты его не понимают, скидает с себя в досаде
шляпу и парик, которые трясет в
руках; то, вытянувшись, как аршин, ступает по-журавлиному, то, весь искобенившись, прыгает едва не вприсядку, то бьет по носкам рекрут палкою.) О шмерц! [О горе! (от нем. О, Schmerz)]
Круглый большой обломок стены, упавший на другой большой отрывок, образовал площадку и лестницу о двух ступенях. Тут на разостланной медвежьей шкуре лежал, обхватив правою
рукою барабан, Семен Иванович Кропотов. Голова его упала почти на грудь, так что за
шляпой с тремя острыми углами ее и густым, черным париком едва заметен был римский облик его. Можно было подумать, что он дремлет; но, когда приподнимал голову, заметна была в глазах скорбь, его преодолевавшая.
В почтительном отдалении стоял молодой офицер в полном мундире со
шляпой в
руке.
— Ильза! — перекликнулся он, нахлобучил
шляпу с длинными полями на глаза, окутался плащом, спустился с горы и, протянув
руку маркитантше, потонул с нею в тумане.
Он махнул собеседникам
рукою, давая им знать, чтобы они не трудились его преследовать, скрылся в кустах, и, пока наши стрелки успели — двое обежать овраг, а третий спуститься в него кубарем и вскарабкаться по другому краю его, цепляясь за кусты, — таинственный незнакомец был уже очень далеко на холму, скинул
шляпу и исчез.
Явился Никласзон в плаще, опоясанном широким ремнем, за которым было два пистолета, в
шляпе с длинными полями и с арапником в
руке.
— Фрейл… — могла только выговорить мать.
Руки ее опустились, луковица покатилась из них на пол, ножик выпал на скамейку. Хозяин, сделав пол-оборота головой, будто окаменел в этом положении. Густав побледнел, спустил дитя с колена и стал на одном месте в нерешимости, что ему делать; увидев же, что Луиза колебалась идти в комнату и сделала уже несколько шагов назад, он схватил свою
шляпу, бросился к двери и сказал дрожащим голосом...
— Опять жарища на целый день, — с небрежною досадой бормотал Ганя, держа в
руках шляпу, потягиваясь и зевая, — ну как на месяц этакой засухи!.. Идем или нет, Птицын?
Степан Трофимович машинально подал руку и указал садиться; посмотрел на меня, посмотрел на Липутина и вдруг, как бы опомнившись, поскорее сел сам, но всё еще держа в
руке шляпу и палку и не замечая того.
Неточные совпадения
Гляди, что́ протянулося // Крестьянских
рук со
шляпами, // С платками, с рукавицами.
Он пожал
руку мужику и присел на стул, не снимая пальто и
шляпы.
Когда Анна вышла в
шляпе и накидке и, быстрым движением красивой
руки играя зонтиком, остановилась подле него, Вронский с чувством облегчения оторвался от пристально устремленных на него жалующихся глаз Голенищева и с новою любовию взглянул на свою прелестную, полную жизни и радости подругу.
«Нет, надо опомниться!» сказал он себе. Он поднял ружье и
шляпу, подозвал к ногам Ласку и вышел из болота. Выйдя на сухое, он сел на кочку, разулся, вылил воду из сапога, потом подошел к болоту, напился со ржавым вкусом воды, намочил разгоревшиеся стволы и обмыл себе лицо и
руки. Освежившись, он двинулся опять к тому месту, куда пересел бекас, с твердым намерением не горячиться.
«Неужели я нашел разрешение всего, неужели кончены теперь мои страдания?» думал Левин, шагая по пыльной дороге, не замечая ни жару, ни усталости и испытывая чувство утоления долгого страдания. Чувство это было так радостно, что оно казалось ему невероятным. Он задыхался от волнення и, не в силах итти дальше, сошел с дороги в лес и сел в тени осин на нескошенную траву. Он снял с потной головы
шляпу и лег, облокотившись на
руку, на сочную, лопушистую лесную траву.