— Вы, конечно, слышали, господин Траутфеттер, — говорил Глик, в котором от нескольких лишних лет на плечах усилилась болтливость, — вы, конечно, слышали, как некогда тезоименитое дворянство и рыцарство лифляндское, в том числе и бывший мой
зятик… гм! часовой… (прибавил Глик, осматриваясь) мир праху его! Моя Кете не была ему сужена… я погубил бы ее… характер трудный, упорный, бестолковый; только я один мог его сносить…