Перемена успехов сражающихся отливается на лице последнего: то губы его мертвеют, холодный пот выступает на лбу его и он, кажется, коченеет, то щеки его пышут огнем, радость блестит в глазах и
жизнь говорит в каждом члене.
Неточные совпадения
— Дети мои! Наш он, наш,
говорю вам! Что вы сделали! — кричит князь и, заметив, что в несчастном остались признаки
жизни, ищет, чем возбудить ее.
Я нарочно распространюсь об этом достойном человеке, как для удовольствия
говорить о нем, так и для того, чтобы показать тебе прекрасный образец
жизни честной.
Паткуль
говорил еще о своих услугах прусскому королю и римскому императору;
говорил, сколько тысяч талеров роздал он шведским пленным в Москве, разразился негодованием на малодушие Августа и наконец, почитая себя оправданным в своей политической
жизни, отпустил духовника до ближайшего свидания.
Это
говорил Никласзон, преданнейший, вернейший, покорнейший секретарь того, кто благодетельствовал ему на всю
жизнь и еще недавно завещал треть своего имущества, наравне с своими племянниками.
— Без фантазии — нельзя, не проживешь. Не устроишь жизнь. О неустройстве
жизни говорили тысячи лет, говорят все больше, но — ничего твердо установленного нет, кроме того, что жизнь — бессмысленна. Бессмысленна, брат. Это всякий умный человек знает. Может быть, это люди исключительно, уродливо умные, вот как — ты…
Обстановка
жизни говорит только о бедности и ни о чем другом. Крыши на избах покрыты корьем и соломой, дворов и надворных построек нет вовсе; 49 домов еще не окончены и, по-видимому, брошены своими хозяевами. 17 владельцев ушли на заработки.
Казалось, тысячи
жизней говорят ее устами; обыденно и просто было все, чем она жила, но — так просто и обычно жило бесчисленное множество людей на земле, и ее история принимала значение символа.
— Перестань-ка, отец! Всю
жизнь говоришь ты эти слова, а кому от них легче? Всю жизнь ел ты всех, как ржа железо…
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Очень почтительным и самым тонким образом. Все чрезвычайно хорошо
говорил.
Говорит: «Я, Анна Андреевна, из одного только уважения к вашим достоинствам…» И такой прекрасный, воспитанный человек, самых благороднейших правил! «Мне, верите ли, Анна Андреевна, мне
жизнь — копейка; я только потому, что уважаю ваши редкие качества».
Лука Лукич. Да, он горяч! Я ему это несколько раз уже замечал…
Говорит: «Как хотите, для науки я
жизни не пощажу».
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете писем: есть прекрасные места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «
Жизнь моя, милый друг, течет,
говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?
Городничий. Нет, нет; позвольте уж мне самому. Бывали трудные случаи в
жизни, сходили, еще даже и спасибо получал. Авось бог вынесет и теперь. (Обращаясь к Бобчинскому.)Вы
говорите, он молодой человек?
И какая разница между бесстрашием солдата, который на приступе отваживает
жизнь свою наряду с прочими, и между неустрашимостью человека государственного, который
говорит правду государю, отваживаясь его прогневать.