Утром следующего дня Паткуль пришел к нему с бумагою, только что полученною от Ильзы на
имя господина Блументроста. Принесший ее был чухонский крестьянин, которому заплачены были за эту услугу большие деньги, с обещанием такой же награды при доставлении.
Неточные совпадения
Роза была уже у ворот мызы, потому что к воротам подъехал
господин Фишерлинг (
имя, которое давал себе Паткуль в Швейцарии, во время своего бегства, и удерживал на мызе друга своего Блументроста, где укрывался от преследований власти и своих врагов и откуда действовал против них со своими друзьями и лазутчиками). Бледнея, вспыхивая и дрожа, швейцарка схватила за узду бойкого коня приезжего. Животное без сопротивления ей отдалось.
— Ваше слово,
господин пастор, ваше слово должно быть свято. Я хочу, чтобы Катерина Рабе вошла с моим
именем в стан русский. Где ж моя невеста?
Еще вопрос,
господин сочинитель, кто была особа, ехавшая за Саарамойзой в колымаге и назвавшая Вольдемара по
имени?
Антип Ильич между тем, кроме церкви божией не ходивший в Петербурге никуда и посетивший только швейцара в доме князя Александра Николаевича, получил, когда Егор Егорыч был у Сергея Степаныча, на
имя барина эстафету из Москвы.
Неточные совпадения
И точно: час без малого // Последыш говорил! // Язык его не слушался: // Старик слюною брызгался, // Шипел! И так расстроился, // Что правый глаз задергало, // А левый вдруг расширился // И — круглый, как у филина, — // Вертелся колесом. // Права свои дворянские, // Веками освященные, // Заслуги,
имя древнее // Помещик поминал, // Царевым гневом, Божиим // Грозил крестьянам, ежели // Взбунтуются они, // И накрепко приказывал, // Чтоб пустяков не думала, // Не баловалась вотчина, // А слушалась
господ!
Направо трущоба лесистая, //
Имя ей исстари: Чертов овраг; // Яков свернул и поехал оврагом, //
Барин опешил: — Куда ж ты, куда?
Отведи
господина офицера… как ваше
имя и отчество, мой батюшка?
Наружно он не выказывал не только подобострастия к
барину, но даже был грубоват, фамильярен в обхождении с ним, сердился на него, не шутя, за всякую мелочь, и даже, как сказано, злословил его у ворот; но все-таки этим только на время заслонялось, а отнюдь не умалялось кровное, родственное чувство преданности его не к Илье Ильичу собственно, а ко всему, что носит
имя Обломова, что близко, мило, дорого ему.
Старушка знавала когда-то мать этого
господина и, во
имя старой приязни, помогла ему; он благополучно уехал в Питер, а затем, разумеется, началась довольно обыкновенная в подобных случаях игра в кошку и мышку.