Здесь поднял он глаза к небу и с трепетом сердечным, как бы его собственная судьба заключалась в бумаге, развернул ее. Он
обещал много… и горе ему, если он питал напрасно любовь и надежды Густава! Горе последнему, если дядины слова не сбудутся!
Неточные совпадения
Многое еще толковал им Владимир об антихристе, в которого ересиарх Денисов мог бы смотреться, как в зеркало. Слушали проповедника жители Носа, разинув рты, благодарили его за добрую весть, упрашивали его к себе в уставщики и
обещали со временем произвесть в чиноначальники. Чувство мести заставило его согласиться на предложение раскольников.
Седого плута за этот донос похвалили, брата его и
многих раскольников, содерзавшихся в новгородской тюрьме, выпустили на волю и
обещали милости Выговскому скиту.
— Да, не удовлетворил меня Петербург, — говорил он с расстановкою, вздыхая. —
Обещают много, но ничего определенного. Да, дорогая моя. Был я мировым судьей, непременным членом, председателем мирового съезда, наконец, советником губернского правления; кажется, послужил отечеству и имею право на внимание, но вот вам: никак не могу добиться, чтобы меня перевели в другой город…
— Ну, еще раз, Энри, последний! — снова медленно начала танец с ним — глаза ее расширились и, ласково светясь,
обещали много, — но вдруг, коротко вскрикнув, она всплеснула руками и упала, как подрубленная под колени.
Неточные совпадения
— Индивидуалистическое настроение некоторых тоже не бесполезно, может быть, под ним прячется Сократово углубление в самого себя и оборона против софистов. Нет, молодежь у нас интересно растет и
много обещает. Весьма примечательно, что упрямая проповедь Льва Толстого не находит среди юношей учеников и апостолов, не находит, как видим.
«”И дым отечества нам сладок и приятен”. Отечество пахнет скверно. Слишком часто и
много крови проливается в нем. “Безумство храбрых”… Попытка выскочить “из царства необходимости в царство свободы”… Что
обещает социализм человеку моего типа? То же самое одиночество, и, вероятно, еще более резко ощутимое “в пустыне — увы! — не безлюдной”… Разумеется, я не доживу до “царства свободы”… Жить для того, чтоб умереть, — это плохо придумано».
— В Москве я видела Алину — великолепна! У нее с Макаровым что-то похожее на роман; платонический, — говорит она. Мне жалко Макарова, он так
много обещал и — такой пустоцвет! Эта грешница Алина… Зачем она ему?
— Послушайте, Вера, я не Райский, — продолжал он, встав со скамьи. — Вы женщина, и еще не женщина, а почка, вас еще надо развернуть, обратить в женщину. Тогда вы узнаете
много тайн, которых и не снится девичьим головам и которых растолковать нельзя: они доступны только опыту… Я зову вас на опыт, указываю, где жизнь и в чем жизнь, а вы остановились на пороге и уперлись.
Обещали так
много, а идете вперед так туго — и еще учить хотите. А главное — не верите!
— «Нет, нет, я с вас слово взяла, я должна умереть… ты мне
обещал… ты мне сказал…» Горько было мне, по
многим причинам горько.