„Ого! знаем все ваши шашни! — прервал, смеясь во все горло, капитан. — Только что вышел от превосходительного нашего арестанта целитель душ, как является врач… Гм! гм! Ну, конечно, оно легче
отправляться на тот свет. Чтобы меня самый главный из чертей, барон, граф, князь-черт заполонил, коли я лгу! Если бы мне пришлось знать свою смерть за несколько часов, я сделал бы наоборот”.
Женитьба его ничуть не переменила, тем более что жена скоро
отправилась на тот свет, оставивши двух ребятишек, которые решительно ему были не нужны.
— Вот не ожидал!.. — кричал Ляховский навстречу входившему гостю. — Да для меня это праздник… А я, Василий Назарыч, увы!.. — Ляховский только указал глазами на кресло с колесами, в котором сидел. — Совсем развинтился… Уж извините меня, ради бога! Тогда эта болезнь Зоси так меня разбила, что я совсем приготовился
отправляться на тот свет, да вот доктор еще придержал немного здесь…
Даже те расходы, которые производились на больного Маркушку, заметно тяготили Гордея Евстратыча, и он в душе желал ему поскорее
отправиться на тот свет. Собственно расходы были самые небольшие — рублей пятнадцать в месяц, но и пятнадцать рублей — деньги, на полу их не подымешь. Татьяне Власьевне приходилось выхлопатывать каждый грош для Маркушки или помогать из своих средств.
Неточные совпадения
И
те, которые
отправились с кошевым в угон за татарами, и
тех уже не было давно: все положили головы, все сгибли — кто положив
на самом бою честную голову, кто от безводья и бесхлебья среди крымских солончаков, кто в плену пропал, не вынесши позора; и самого прежнего кошевого уже давно не было
на свете, и никого из старых товарищей; и уже давно поросла травою когда-то кипевшая козацкая сила.
— Смела ли Маша? — отвечала ее мать. — Нет, Маша трусиха. До сих пор не может слышать выстрела из ружья: так и затрепещется. А как
тому два года Иван Кузмич выдумал в мои именины палить из нашей пушки, так она, моя голубушка, чуть со страха
на тот свет не
отправилась. С
тех пор уж и не палим из проклятой пушки.
А теперь я от себя прибавлю только
то, что
на другой же день мы с Ермолаем чем
свет отправились на охоту, а с охоты домой, что чрез неделю я опять зашел к Радилову, но не застал ни его, ни Ольги дома, а через две недели узнал, что он внезапно исчез, бросил мать, уехал куда-то с своей золовкой.
Отправляясь на следующий день к Гагиным, я не спрашивал себя, влюблен ли я в Асю, но я много размышлял о ней, ее судьба меня занимала, я радовался неожиданному нашему сближению. Я чувствовал, что только с вчерашнего дня я узнал ее; до
тех пор она отворачивалась от меня. И вот, когда она раскрылась, наконец, передо мною, каким пленительным
светом озарился ее образ, как он был нов для меня, какие тайные обаяния стыдливо в нем сквозили…
Дом уж и в
то время обращался в руины, так что неминучее дело было затевать новый, а Чепраков все откладывал да откладывал — с
тем и
на тот свет отправился, оставивши вдову с четырьмя дочерьми.