Неточные совпадения
— Послушайте,
Максим Максимыч! —
сказал Печорин, приподнявшись. — Ведь вы добрый человек, — а если отдадим дочь этому дикарю, он ее зарежет или продаст. Дело сделано, не надо только охотою портить; оставьте ее у меня, а у себя мою шпагу…
— Как вы думаете,
Максим Максимыч, —
сказал он мне, показывая подарки, — устоит ли азиатская красавица против такой батареи?
После нескольких минут молчания Григорий Александрович
сказал мне: «Послушайте,
Максим Максимыч, мы этак ее не довезем живую».
Половину следующего дня она была тиха, молчалива и послушна, как ни мучил ее наш лекарь припарками и микстурой. «Помилуйте, — говорил я ему, — ведь вы сами
сказали, что она умрет непременно, так зачем тут все ваши препараты?» — «Все-таки лучше,
Максим Максимыч, — отвечал он, — чтоб совесть была покойна». Хороша совесть!
— Слава Богу! —
сказал Максим Максимыч, подошедший к окну в это время. — Экая чудная коляска! — прибавил он, — верно какой-нибудь чиновник едет на следствие в Тифлис. Видно, не знает наших горок! Нет, шутишь, любезный: они не свой брат, растрясут хоть англинскую!
Лакей, не оборачиваясь, бормотал что-то про себя, развязывая чемодан.
Максим Максимыч рассердился; он тронул неучтивца по плечу и
сказал: — Я тебе говорю, любезный…
— Да не зайдет ли он вечером сюда? —
сказал Максим Максимыч, — или ты, любезный, не пойдешь ли к нему за чем-нибудь?.. Коли пойдешь, так
скажи, что здесь
Максим Максимыч; так и
скажи… уж он знает… Я тебе дам восьмигривенный на водку…
— Ведь сейчас прибежит!.. —
сказал мне
Максим Максимыч с торжествующим видом, — пойду за ворота его дожидаться… Эх! жалко, что я не знаком с Н…
На другой день утром я проснулся рано; но
Максим Максимыч предупредил меня. Я нашел его у ворот сидящего на скамейке. «Мне надо сходить к коменданту, —
сказал он, — так пожалуйста, если Печорин придет, пришлите за мной…»
— Как я рад, дорогой
Максим Максимыч. Ну, как вы поживаете? —
сказал Печорин.
—
Максим Максимыч, —
сказал я, подошедши к нему, — а что это за бумаги вам оставил Печорин?
— Очень жаль, —
сказал я ему, — очень жаль,
Максим Максимыч, что нам до срока надо расстаться.
Возвратясь в крепость, я рассказал
Максиму Максимычу все, что случилось со мною и чему был я свидетель, и пожелал узнать его мнение насчет предопределения. Он сначала не понимал этого слова, но я объяснил его как мог, и тогда он
сказал, значительно покачав головою...
А. М.
Максимов сказал, что сегодня утром приехал в Москву И. Ф. Горбунов, который не откажется выступить с рассказом из народного быта, С. А. Бельская и В. И. Родон обещали дуэт из оперетки, Саша Давыдов споет цыганские песни, В. И. Путята прочтет монолог Чацкого, а П. П. Мещерский прямо с репетиции поехал в «Щербаки» пригласить своего друга — чтеца П. А. Никитина, слава о котором гремела в Москве, но на сцене в столице он ни разу не выступал, несмотря на постоянные приглашения и желание артистов Малого театра послушать его.
Один раз на раденьях — сам я тут был, — указав на ближнего к себе пророка,
Максим сказал: «Смерть ему!», и Божьи люди всем кораблем ринулись на пророка и непременно бы растерзали его на клочки, если б верховный пророк не остановил их.
Неточные совпадения
—
Максим Р-ряхин, —
сказал он о себе.
— А я — Ловцов,
Максим, — звучно
сказал лохматый. — Эти двое уполномочены были дело вести, а меня общество уполномочило на мировую.
— Н-да, чудим, —
сказал Стратонов, глядя в лицо Варвары, как на циферблат часов. — Представь меня,
Максим, — приказал он, подняв над головой бобровую шапку и как-то глупо, точно угрожая, заявил Варваре: — Я знаком с вашим мужем.
Испугался было и
Максим Иванович: «Чей такой?» — спросил;
сказали ему.
И не напрасно приснился отрок. Только что
Максим Иванович о сем изрек, почти, так
сказать, в самую ту минуту приключилось с новорожденным нечто: вдруг захворал. И болело дитя восемь дней, молились неустанно, и докторов призывали, и выписали из Москвы самого первого доктора по чугунке. Прибыл доктор, рассердился. «Я, говорит, самый первый доктор, меня вся Москва ожидает». Прописал капель и уехал поспешно. Восемьсот рублей увез. А ребеночек к вечеру помер.